"Николай Басов. Темные папки (Дело 01 - 04)" - читать интересную книгу автораоставляя за собой расстояние и пространство.
Степь неожиданно похорошела, стала светлой, будто весь свет мира стекал с небес, под которыми они копытили землю, даже краски немного выцвели. Он был бы почти счастлив, если бы еще понимал, зачем это, кому это нужно, и разумеется, что ждет их в конце пути. Но он не знал, как-то так получилось, что потерял необходимое понимание происходящего, и это ему, разумеется, не нравилось. Поэтому он срывался, и почти против своего настроения счастья бывал криклив. Бойцы, похоже, его неплохо понимали, все же с этим командиром они с осени воевали. Лишь чуть более ворчали на песок, который тут уже стал вязнуть на зубах, несмотря на весну, да тщательнее чистили шашки и винтовки. Известное на войне дело - если командир нервничает, скоро будет бой. Первому, конечно, досталось Шепотиннику, он как-то очень неловко сунулся разок с обедом, который бережно принес в котелке, и Рыжов не сдержался, отругал его за... Он и сам не мог бы ничего внятно объяснить, но и без слов было понятно - ухаживают за ним, как за красной девицей, а ему этого не нужно, все же не просто так воюют люди, а ради счастья и свободы всех людей. Зачем же тогда старорежимные штучки? Потом, кажется, Рыжов высказал что-то комиссару, мол, тому следовало быть повысносливей. Табунов не ответил, наверное, и сам своей слабости смущался, но все одно, плохо вышло. Вот Раздвигин был молодцом, держался среди других бойцов, ел свою кашу, которую готовили на всех, и хотя был еще слаб, все же в нем чувствовалась привычка к седлу, к таким вот безразмерных маршам и к необходимости быть правильно настороженным. А настороже приходилось оставаться все время, степь тут была такая, что дошли, а уже такие места обнаружились, что любая банда могла затеряться от наших, и при виде этой сотни непременно бы напала. Нет все же, лениво думал Рыжов, покачиваясь в седле, не нападения белых он боится, что-то другое его пробирало. Даже под этими небесами, на этой свободной, по-весеннему еще голой земле. После третьей ночевки Раздвигин вдруг объявил: - Уже недалеко. Я тут, неподалеку уже, те карьеры обнаружил, в которых угля не оказалось. - Нечего сказать, славная находка, - буркнул в ответ Рыжов. - Все же, по местным меркам, это были хорошие карьеры, - не согласился вдруг Раздвигин. - Тут, где привыкли навозом топить, даже этот уголь - на вес золота. Вот тогда и Табунов вмешался, подслушал, а вернее всего, просто прислушивался к тому, что бы Раздвигин ни говорил. - Вы зачем это о золоте, инженер? Путеец пожал плечами и ничего не ответил. Сейчас Рыжова раздражало многое, например, этот почти дворянский, в любом случае офицерский жест инженера. И чего он так-то высокомерничает? Неужто не может проще и понятнее? А потом Шепотинник, который все же слегка расстроился после того выговора, который ему Рыжов устроил на прошлом переходе, подъехал и почему-то понизив голос сообщил: - Боцы в нервах, командир. Говорят, что слышат голос, только не разобрать, что он говорит. |
|
|