"Николай Басов. Темные папки (Дело 01 - 04)" - читать интересную книгу автора

длинную лавку и разложил ложки. Рыжов пересчитал их, оказывается, ординарец
нашел ложку и для пленного Раздвигина. Вот только Табунов ему не верил, на
лавку присесть не предложил, а держал стоя перед собой, и разговаривал с ним
нахмурившись.
Инженер был спокоен, поглядывал на дверь, куда, вероятно, скрылась
семья Щавеля, потому что оттуда доносился детский плач и рокочущий бас
хозяина, отдавшего власть на своем хуторе бойцам с винтовками.
Рыжов снял шинель, в избе было тепло, погрел руки на печке, уселся на
лавку. Хозяин на минуту выглянул, тряхнул бородой и уставился на Рыжова во
все глаза. Недобрый это был взгляд, но Рыжов к такому привык, да и кто был
бы доволен, если бы к нему в дом такая орда закатилась.
С этим Щавелем, или как его там, бойцы уже успели переговорить, и
получалось, что все верно, в декабре, перед Рождеством, он нашел в степи
инженера Раздвигина, истекающего кровью, без коня, и выходил. Потому что
тут, в степи, иначе нельзя. Да и человек он оказался, по мнению хозяина,
порядочный, даже заплатить пытался за лечение и за постой, отдав свою
винтовку и пол-шапки патронов. Винтовка эта Рыжова немного беспокоила, но не
слишком. Пускаться без оружия на любые поиски по этим местам, где зимой то и
дело откуда-то выскакивали волки, было глупо. А инженер глупым никак не
выглядел, умученным, не до конца здоровым - это да, но не глупым.
Рыжов еще раз посмотрел на разом замолчавших инженера и комиссара. Они
тоже почему-то смотрели на него, словно от него сейчас все и зависело.
- Итак, вы искали уголь, - сказал Рыжов.
- Когда осенью прошлого года пошла эвакуация, - начал Раздвигин, - от
вас, кстати, люди в поездах насмерть замерзали. Я этого не забуду...
- Значит, на советскую власть злобу копишь? - спросил угрюмо Табунов.
- При чем тут власть? Люди же замерзали, их по-любому жалко, не
заслужили они такого.
- Революция без смертей не бывает, понятно тебе?
- Я о том, что люди не виноваты, а смерть приняли мучительную. -
Раздвигин вдруг всмотрелся в комиссара, глаза его стали ясными и жесткими. -
Вот вы когда-нибудь замерзали? Не так, когда просто согреться нечем, а до
смерти? Вы - замерзали?
А ведь он молодец, решил Рыжов. И не хорохорится, говорит, что думает,
хотя знает - расстрелять его можем по одному подозрению, что он белогвардеец
переодетый.
Табунов смотрел на Раздвигина откровенно зло, ненавидяще, Рыжов и не
знал, что этот человек так устроен. Плохо, если он такой, скоро с ним
придется поговорить... Армия, это ведь не только люди с оружием, армия
ясности и справедливости требует, иначе ничего не выйдет, и бойцы за таким
комиссаром не пойдут.
- Вы вот что, Раздвигин, - вмешался Рыжов, - вы подсаживайтесь к столу.
Будем кашу есть, а то простынет.
Раздвигин усаживался неуклюже, тяжело опершись руками о столешницу,
усмехнулся, когда увидел, что Рыжов все это заметил.
- Рана болит еще, и Щавель меня лечил, и казахи тоже... А все не
вылечили.
- Если Щавель такой крепкий мужик, почему же его не мобилизовали? -
буркнул Табунов, принимаясь, однако, за кашу.
- Вы не заметили, а он сухорукий. Еще когда с хунхузами воевали,