"Анна Батурина. Фронтовичка (Пьеса в двух действиях) " - читать интересную книгу автора

Матвей. Галина Сергеевна, я заставлю вас извиниться!
Галина. А я тебя повеситься, щенок, заставлю! Ты че с Машкой делаешь?
Матвей. Галина Сергеевна, тебя в штрафбат надо определить!
Галина. Я тебя, паскуда, в Казахстан на рудники определю!
Александра. Пойду курить.
Матвей. Попробуй только.
Галина. Нервы сдали?
Матвей. Мария... Я привез твой граммофон - вон он. И пластинки твои...
И еще другие разные пластинки... Послушаешь.
Мария. Спасибо. А что, Костяну слушать надоело?
Матвей. Он умер. На следующий день, как ты уехала...
Мария. А с ней ты на какой день снюхался?
Матвей. Что ты сказала?
Галина. Давай, гноби его, Машка, гноби! Дави гниду!
Марк Анатольевич. Галя! Пойдем отсюда! Не вмешивайся.
Галина. Ага! Щас! Сам иди, если тебе все в порядке кажется. А я с
Машкой буду!
Матвей. Галина Сергеевна, ты бы хоть при матери не возникала.
Галина. Чего ты матерью прикрываешься?
Нина Васильевна. А я думаю, это их дело, сами пусть разберутся. Ты не
лезь, Галина.
Марк Анатольевич. Я с вами согласен.
Мария (видит трех облезлых учительниц, притихших у дверей актового
зала, где шел педсовет). Че столпились? Че, заняться нечем? Марк
Анатольевич! Миленький! Объясните им, ради бога, что это здесь мое, только
мое единоличное дело! Уведите их! Марк Анатольевич!
Марк Анатольевич. Понятно все... Галина!
Галина. Я-то останусь!

Учительницы пятятся в актовый зал.

Мария. И Ленку тоже!
Марк Анатольевич. Лена, пойдем. (Уводит девочку.)
Ленка. Пистолет! Мария Петровна!

Марк Анатольевич закрывает актовый зал изнутри.

Галина. Правильно, Ленок! Ну, щас Машка тебе прикурит, родословная!.. И
я добавлю.
Александра. Матвей, сколько мне терпеть это все? Мне есть куда
вернуться, могу прямо щас на вокзал.
Матвей. Успокойся, я сказал...
Галина. Правильно рассуждает, че ты ее успокаиваешь?
Мария. Матвей, такой смиренный ты... Такой шелковый... Пригладили тебя,
прилизали - волосок к волоску. Полинял... Рука не болит?

Молча запихивает ему за шиворот его же письмо.

Матвей. Ты не поняла ничего... Это же я о тебе написал, как будто руку
отняли... Надеялся, что почувствуешь.