"Антония Байет. Ангел супружества ("Ангелы и насекомые" #2) " - читать интересную книгу автора

после этого его насильно завербовали на военный корабль, который разгромил
пиратов, он был ранен в жарком бою - наконец, возвратился к своей Пенелопе и
обнаружил, что она вышла замуж за ненавистного кузена и стала матерью кучки
малышей, похожих на него, но не от него. Этот последний момент миссис
Папагай считала изящным трагико-ироничным штрихом, но она не сумела живо
изобразить ни пожар на корабле, ни рабство, ни Таити, ни команду
вербовщиков, хотя Артуро довольно часто живописал ей все это, когда они
гуляли в Даунсе или сидели вечером у камина. Она до сих пор тосковала по
Артуро, тем более что после него у нее никого больше не было. В поэме
Лауреата* [Альфред Теннисон был удостоен звания Поэта-лауреата в 1850 г.
после выхода в свет поэмы "In Memoriam" ("Поминовение").] ей больше всего
нравился стих, где говорится о том, какими бедами чревато возвращение
мертвеца в мир живых:

Когда б мертвец в родимый дом,
Восстав, вернулся из могилы,
В супруге он и детях милых
Холодный встретил бы прием.
Его, согретые вином,
Добром родные поминали,
По нем скорбели и скучали,
И часто плакали по нем.
Он к ним пришел.
И что же зрит?
Его любовь - жена другого,
Наследник-сын, хозяин новый
Земель, - и алчен, и сердит.
Пусть даже сына не расстроит
Отца любимого приход, -
Смятенье страшное взорвет
Столпы домашнего покоя.
Но ты, мой друг, вернись скорей!
Пусть время все переменило.
Душа тебе не изменила,
Как прежде, ты желанен ей.

"Но ты, мой друг, вернись скорей", - шептала миссис Папагай, и с нею
эти слова шептали королева и бесчисленные вдовые мужчины и женщины, сливая
голоса в едином вздохе безнадежной надежды. Того же, определенно, желала и
она - Эмили Теннисон, Эмили Джесси, - та самая Любовь, которую молодой
человек "вкусил умом одним", которой не коснулся: ведь она призывала его на
сеансах, она жаждала видеть его и слышать, для нее он был жив, несмотря на
то что умер сорок два года тому назад - срок, в два раза длиннее, чем его
земная жизнь. Общаться с ним напрямую не удавалось даже Софи Шики, и миссис
Папагай, не понаслышке знакомая с самообманом и проделками воображения, не
уставала восхищаться упрямым нежеланием миссис Джесси принимать на веру
ложные послания озорных фантомов, двигать коленями стол и побуждать их с
Софи приложить больше усилий.
- Он ушел слишком далеко, - сказала однажды Софи. - Ему нужно о многом
подумать.