"Фил Бейкер. Абсент " - читать интересную книгу автора

двоих родственников, один из которых был губернатором в Сибири, а другой -
лордом Бекингемом, и даже пошел к императору, чтобы все обсудить. Пришел он
туда загримированный, согнувшись вдвое, и увешанный иностранными медалями и
орденами (он выглядел, пишет Гонкур, точно так, как и должен выглядеть
старый, больной король Греции). Но из этой затеи ничего не вышло.
Вилье де Лиль-Адан особенно прославился своим романом "Аксель", который
Йейтс, по его собственным словам, изучал, как "священное писание". О нем
компетентно писал американский критик Эдмонд Уилсон, который воспринял его
как ключевую точку в символистском отказе от повседневной реальности.
Готический и вагнерианский роман, нагруженный розенкрейцеровским
символизмом, рассказывает историю графа Акселя, который живет в древнем
уединенном замке в глубинах Шварцвальда и занимается алхимией. Под замком, в
склепе, спрятано огромное сокровище, но где оно, не знает и сам Аксель.
Однако тайна открывается другому розенкрейцеру, молодой женщине, которая
сбежала из монастыря, куда ее отправили родные. Она нажимает тайную кнопку
на геральдическом черепе, и на плиты льется поток золота, бриллиантов и
жемчуга.
Сначала она пытается застрелить Акселя, но они влюбляются друг в друга,
и она предлагает поехать на сказочный Восток. Однако пышные образы Востока и
их будущие приключения там Акселя не пленяют, он непреклонен: мечты о
Востоке так прекрасны, говорит он, что глупо воплощать их. "Если бы ты
только знала, какой грудой неприютных камней, какой бесплодной и знойной
землей, какими мерзкими притонами окажутся страны, которые чаруют тебя
благодаря воспоминаниям о том воображаемом Востоке, которые ты носишь в
сердце!" В том же самом обличении внешнего мира и самой реальности Аксель
произносит свою самую известную фразу: "Жить? - говорит он с отвращением. -
За нас это сделают слуги".
Это была любимая фраза Лайонела Джонсона. В отличие от большинства
писателей, склонных к аристократическому высокомерию, Вилье де Лиль-Адан
действительно был графом. Он умер в полной нищете, за ним ухаживала
неграмотная любовница. Им восхищались Малларме, Гю- исманс и Верлен, который
включил его в список своих "проклятых поэтов", а Бретон позднее напечатал
его в "Антологии черного юмора".

В "Манифесте сюрреализма" (1924) Бретон перечисляет некоторых выбранных
им предшественников сюрреализма и говорит, в чем именно, по его мнению, их
сюрреализм. Рембо, как мы видели, предварил сюрреалистов "в жизни и во
многом ином", Джонатан Свифт - "в язвительности", маркиз де Сад - "в
садизме", Бодлер - "в морали", а вот "Жарри - в абсенте".
Альфред Жарри (1873-1907) был странной фигурой. Его собственная жизнь -
такое же его творение, как и пьесы, и, в конце концов, неотделима от них.
Низкорослый, почти карлик, говоривший то отрывисто, то монотонно, носивший
накидку и огромный цилиндр, который "выше его самого", Жарри мгновенно
привлек внимание литературного Парижа. Он жил в глубине тупика, неподалеку
от бульвара Пор-Руаяль, и винтовую лестницу, ведущую к его жилищу, украшали
кровавые отпечатки ладоней. Его крохотная каморка была задрапирована черным
бархатом, обвешана распятиями и кадилами и полна сов.
Жарри потреблял спирт, абсент и эфир в немыслимых количествах, главным
образом - с магическими или шаманскими намерениями и катастрофическими
результатами. Он недолюбливал женщин, но близко дружил с мадам Рашильд,