"Джеймс Роберт Бейкер. Инжектором втиснутые сны " - читать интересную книгу автора

слишком хорошо выглядит. И в любом случае, я не лох из леса, чтоб в таких
вещах не разбираться, - если это было вроде судебного разбирательства, то я
готов был стать ключевым свидетелем ее защиты. - Я хочу недвусмысленно
заявить, основывая свое суждение на многолетнем опыте общения со множеством
наркодемонов рок-н-ролла, что она не принимает наркотиков какого бы то ни
было типа.
- Так почему же тогда она все еще с ним? - Нил засмеялся.
- Он ее муж, - ответ был не очень удачным. - Он поставил решетку на ее
окна. Может, она просто не может уйти.
- Что ты хочешь сказать? Что ее останавливает? Она что, в плену?
- Не уверен, - меня этот ответ озадачил, а вот его, похоже, и не
встревожил.
- Ты сказал, у нее на шее был шрам?
- Синяк. Впрочем, я даже не уверен, что синяк. Может, это был засос.
- Засос! - он расхохотался. - Засос! Как мило! Они живут вместе
двадцать лет, и до сих пор ставят друг другу засосы!
- Ну и циник ты, Нил.
Продолжая смеяться, он направился к полкам, на которых стояли его
видеокассеты.
- Какая-то была песня... "Он ударил меня..."
- "...и это было как поцелуй".
- Может, это тот же самый случай. По морде - и в койку. "Я поняла, что
он по-настоящему любит меня, когда он вышиб мне зубы". Господи, аж тошно. Но
забавно. Я еще помню времена, когда все это считалось очень круто.
- Да и я тоже, - я подумал о кассете. Обиженный голосок Шарлен:
"Деннис, прекрати! Ты делаешь мне больно". - "Кто, я?" - и его сухой смешок.
- А ведь времена меняются, - произнес Нил, воткнув кассету в
видеомагнитофон. - Меняются, а? - и засмеялся.
Джеймс Браун успел возопить "Please Please Please", но Нил тут же
запустил ускоренную перемотку, и мы увидели, как величайший трудяга
шоу-бизнеса несколько раз грохался на сцену.
- Это что?
- "История рок-н-ролла", - дойдя до записи выступления "Stingrays", он
переключил скорость на нормальную. - Ага, вот.
Это была "Люби меня этой ночью", живой концерт, примерно шестьдесят
шестой год - это было ясно по тому, что парни носили спортивно-кургузые
костюмчики в стиле "Beatles" и мягкие спортивные ботинки, на сцене
непрерывно мигали лампы-вспышки, звуки оглушали; возможно, это был один из
случаев, когда они играли на "разогреве" у "Stones". И, хотя инструментовка
была резкая, "жестяная" - бледное подобие густого студийного звука
Контрелла; но голос Шарлен прорезал шум, как нож-выкидуха входит в жирдяя:
"Люби же меня, милый! Люби меня сейчас!"
Изображение рассыпается на несколько крупных планов Шарлен: ее взбитые
пряди, мокрые от пота, обвисли, спутались и прилипли ко лбу, глаза сверкают
безумием - то ли от энергетики толпы, то ли от амфетамина, то ли от того и
другого. Она была одержимой, ее словно перенесло сюда в абсолютном пике
формы - она действительно пела для себя или для кого-то далеко-далеко от
сцены, но никак не для тысяч визжащих девчонок, которые и слышать-то ее
толком не слышали, они ведь просто набирали обороты к выходу "Stones".
- Знаешь, кого она всегда мне напоминала? - спросил Нил в тот самый