"Джеймс Роберт Бейкер. Инжектором втиснутые сны " - читать интересную книгу автора

Буна. Настоящая порнушная хард-кор-панковская обертка для "Whole Lotta
Love".
Когда я в эти годы вспоминал ее - а я вспоминал! - то каждый раз
неохотно приходил к выводу, что она, должно быть, неврастеничка. Если и не
была ею с самого начала - наверняка стала теперь, после пятнадцати лет
взаперти вместе с ним в этом дурдоме. Обычно я представлял ее себе как
чокнутую жертву рок-н-ролла, чем-то вроде вышедшей в тираж Аниты Палленберг
Но голос! Этот голос, такой душевный, открытый, бесхитростный. Такой
юный. Если бы я не знал, кому он принадлежит и что этой женщине уже далеко
за тридцать, я мог бы подумать, что он держит девочку-подростка взаперти в
одной из верхних комнат.
Я включил радио - вообще-то чтобы поставить кассету Денниса - и вновь
услышал ее голос. И хотя я понимал, что это всего лишь случайное
совпадение - то, что один из каналов как раз передавал одну из песен
"Stingrays" - меня аж подбросило.
"Когда мы целуемся"
В субботу утром мы делаем кофе и по косячку и в конце концов сползаем
со скользких пластиковых табуретов, какие бывают в уличных кафе, в приступах
бессмысленного смеха. Около полудня мы решаем съездить на берег, завернув в
Ломиту, чтобы Черил могла заскочить к себе за купальником. Я паркуюсь в
квартале от ее дома и жду, пока она вернется с бикини и пакетиком травки.
Она возвращается в тревоге. Говорит, что матери не было дома всю ночь и
уходила она вчера в спешке; на столе остался недоеденный обед, а дверь
оставалась нараспашку.
Черил все еще беспокоится, когда мы доезжаем до пляжа, на котором
удивительно безлюдно, учитывая, что сегодня суббота, и день теплый.
- Если до завтра она не вернется, можно будет позвонить в участок,
спросить, не арестована ли она, - говорю я, и это вполне разумное
предложение, учитывая, что несколько раз ее мать уже забирали, когда она
была пьяна в стельку.
А потом мы изо всех сил стараемся, чтобы то, на что не можем повлиять,
не испортило нам уикенд, и, благодаря травке и восьмидорожечному
дребезжанию, нам это удается.
Этой ночью мы снова занимаемся любовью часами. Я прямо одурманен ею, я
весь принадлежу ей. И когда позже мы лежим, обнявшись, на кровати, наступает
настоящий приход - потому что по ее глазам я понимаю, что она тоже любит
меня. И влюбилась не только что. Я вижу, как она наблюдала за мной все те
месяцы, что прошли с нашего знакомства, так же, как я следил за ней. Но
теперь нет нужды изображать невозмутимость.
- А ведь это ты звонил мне тогда ночью, да? - говорит она. - И всю ночь
крутил песню "Beehives". Это ведь ты был, правда?
Похоже, ее это забавляет. Мне и самому забавно, я пожимаю плечами,
смущенный - но лишь чуточку.
- Ну что тебе сказать? Я был жутко пьян.
- Мать бесилась, просто икру метала, - она поцеловала меня в грудь.
- Могло быть и хуже. А если б я на всю ночь Пэта Буна поставил? - мы
рассмеялись.
- Вот он-то моей матери понравился бы.
- А тебе?
Она целовала мой живот, член терся о ее щеку.