"Эрве Базен. Анатомия одного развода [love]" - читать интересную книгу автора

рассказывает о своих распрях. Должен ли он уступить в отношении пасхальных
каникул? Гранса из адвоката вновь превращается в кузена. Он сердится: Только
этого не хватало. Брак свой вы уже испортили - можно было бы не портить
развода. Оба вы чертовски надоедливы, и ты, и она, честное слово! Вам мало
ссор, надо еще отыгрываться на детях...
Растерянный, озадаченный Луи в одиннадцать часов надел пальто. В
одиннадцать часов пять минут он его снял. В одиннадцать двадцать снова
набросил, вскочил в машину и, боясь опоздать, с места дал газ. В итоге он
приехал на десять минут раньше. Позвонил, дверь открылась и сразу закрылась,
пропустив лишь короткую р плику:
- Полдень еще не наступил!
За портьерами кто-то ходил. Толстая Жинетта, смеясь приподняла одну из
них. Ее сменил Леон, с серьезны лицом показывая пальцем на свое завязанное
горло. Ладно, допустим. Но если Леон на ногах, значит, ангин у него не
сильная, он слишком благоразумен, чтобы обманывать. У самой двери шел спор:
слышно было, как Роза перебивает мать... Соседские стенные часы пробил
полдень - удары донеслись через открытое окно. Н дверь не открылась. Луи
позвонил второй раз. Никто н отозвался. Спор уже превратился в перебранку.
Оставался единственный способ: повторить опыт осады Иерихона: одолеть
противника шумом, заставить его считаться соседями. Нерешительность, которая
вначале владел Луи, сменилась раздражением, перешла в ярость; хорошо
знакомая атмосфера торга. Луи нашел осколок стекл и умудрился загнать его в
звонок. Затем вернулся машине, уселся и стал выжимать из клаксона
бесконечные очереди. Местные собаки с лаем присоединились к этому шуму. В
домах ? 20, ? 30, ? 33 отдернулись занавески, открылись окна, показались
жильцы, только начавшие обедать. Из дома ? 38 уже вопили: "Когда ж кончится
этот гвалт? У меня спит малыш..." Уже не нужно было идти на штурм,
перелезать через решетку. Дверь открылась, и вышла Роза.
- Разве ты хотела, чтобы я сегодня не приходил? - спросил Луи, обняв
дочь.
- Я? Вовсе нет! - ответила Роза, лицемерить она н умела.
Все ясно. Можно было удовольствоваться и частично; победой, а завтра
призвать на помощь власти: сегодня у них тоже праздничный день, как и у их
подопечных и никто не согласится идти на подмогу. Клаксон уже умолк, а вот
звонок, к несчастью, все еще дребезжит Алина в отчаянии открывает окно своей
комнаты, котором она, как на церковной кафедре, возвышаете над шоссе и
садиками. Общественное мнение? Ну и пусть! С улицы хорошо видно, как она
тащит к себе упирающуюся Агату, громко крича urbi et orbil:
- Агата просит тебя уступить нам полдня на пасху, чтобы она могла
отпраздновать с нами свое шестнадцатилетие. Другого подарка от тебя ей не
нужно. Тебе так уж трудно доставить ей удовольствие? Ты, видно, проникся к
Четверке внезапной страстью. До развода ты их видел куда реже - не больше
чем дважды в месяц...
- Потому что мне приходилось и тебя тогда видеть! - вопит Луи.
- Брось, - говорит Роза, потянув отца за руку. - Вы оба бог весть до
чего договоритесь.
Надо признать, что и Агата там, наверху, делает то же, что и Роза. Но
не раскрыта еще одна тайна: где же Ги?
- Я сам хотел бы видеть больных, - говорит Луи уже более спокойно. -
Хочу проверить, действительно ли они больны.