"Эрве Базен. Встань и иди" - читать интересную книгу автора ***
На улице очень холодно. Северный ветер размел небо Там, где окно выкраивает шесть прямоугольников густой Синевы. Снег, еще лежащий на крышах, оживляет свет, в свет очищает штукатурку моей кельи, и она кажется еще белей. Баржа, поднимающаяся к шлюзу, нескончаемо голосит о своем ржавом отчаянии. Нет, мне уже не побывать на реке. Я лежу тут, скованная, отрешенная, безразличная, словно растворившаяся в слишком прохладном воздухе. Неужели я с такой легкостью достигла той ледяной вершины, на которой человек смиряется? Я не отступлю. Ведь я могу еще претендовать на одно - на силу человека, у которого отнято все: любовь, интерес к жизни, все - вплоть до инстинкта самосохранения. На силу того, кому больше нечего терять, кроме самоуважения. И чья исключительная судьба, оплаченная очень дорогой ценой, позволяет на краткий миг удержаться по эту сторону смерти и по ту сторону жизни, на той грани, где никто уже не вправе отмахнуться от его требовательности. Но чьи это шаги? Похоже... Да, конечно, это шаги моей тети, которая поднимается по лестнице, спотыкаясь о ступеньки, и останавливается на каждой площадке, чтобы дать передышку своим восьмидесяти восьми килограммам. Скорее! Обопремся на левый локоть, поднимемся как можно выше. Я приглаживаю волосы, застегиваю верхнюю пуговку ночной рубашки, расправляю простыню, протягиваю здоровую руку к телефонной трубке, кладу ее перед собой и начинаю набирать номер... Входная дверь стремительно распахивается. За перегородкой слышится горестное шушуканье - сплошные "Боже мой!", "Неужели!" и все междометия, поворачивается, и дверь осторожно приоткрывается. Я громко бросаю в трубку: - Алло! Паскаль? Сначала в проеме появляется тетина внушительная грудь - она вся дрожит. - Бедная моя девочка! Пряди волос выбились из пучка, ее колени и ее юбки трясутся. Матильда бросается ко мне, протягивая руки. Но застывает на месте и с удивлением смотрит на Миландра. Потому что я, столь тяжко больная, преспокойно разговариваю по телефону, прижав трубку к уху: - Ну конечно, Паскаль! Все в порядке... 17 Я опасалась самого худшего. Я думала: "Если они почувствуют, что я потеряла голову, они тоже ее потеряют". Но очень скоро они поняли, "что я еще немножко тут", как выразился Люк. Его преданность не вызывала сомнений. Он являлся чуть ли не каждый день и сидел часами - растерянный, тихий, карандаш за ухом, взгляд тянется за крупицей внимания, как деревянная чашка - за милостыней. Готовый оказать любую услугу, лишь бы о ней попросила я, он все чаще исполнял роль моего посыльного, ходатая и сам объявлял себя "исполняющим обязанности генерального секретаря ОВП", по-детски довольный, словно это была игра. Мне не раз приходилось отсылать его на работу, заверяя, что эта сторона его усердия тоже доставила бы мне удовольствие. |
|
|