"Эрве Базен. Встань и иди" - читать интересную книгу автора

Разумеется, письма я не показываю и ограничиваюсь тем, что читаю
начало первого абзаца.
- Вам повезло. Гольдштейн примет вас сразу по приезде.
- Гольдштейн? Это продюсер? Поскольку я совершенно не знаю, кто такой
Гольдштейн, лучше будет пропустить вопрос мимо ушей.
- Если будет надо, я пойду с вами.
- Господи боже! - восклицает Катрин, настолько потрясенная, что
забывает обрадоваться. Тем не менее она добавляет сладким голосом:
- Спасибо, милая Станс. Мы пойдем вместе. Превосходно. Вежливость
мешает ей взять эти слова обратно (нет лучшего средства принуждения, чем
вежливость). Нечего удивляться тому, что она не пришла в восторг.
Несомненно, она, подобно многим другим, отдавалась мечте, как любви,
тайком и желая, чтобы ничего не произошло. А вот теперь она попалась. Но
это только пролог. Продолжим представление. Я поднимаюсь и тащусь к двери,
за которой все еще бушуют радио, пишущая машинка и электрический поезд.
Приоткроем ее: достаточно широко, чтобы пропустить кого-нибудь, но не так
широко, чтобы позволить Катрин любоваться "первозданным хаосом".
- Клод!
Сцена вторая. Лишь бы все прошло благополучно! Матильда помогает
малышу пройти в полуоткрытую дверь. Я принимаю его, схватив за закатанный
ворот свитера.
- У меня не было случая познакомить вас с больным мальчиком, моим
питомцем.
Осторожно - румянец! Я отворачиваю лицо. Я заливаюсь краской,
настолько все это отвратительно и отдает мелким тщеславием
дамы-патронессы. Я заслуживала бы того, чтобы она бросила мне в лицо:
"Другие подбирают паршивых животных. Вы заложили основу своей живодерни!"
Но я знала, с кем имею дело. И не ошиблась: Катрин как-то осела. Значит,
цель достигнута - она растрогана.
- Вы... - бормочет девушка, опуская свои ресницы, длинные, как у
мадонны.
К счастью, эпитета не последовало. Не люблю комплиментов: большей
частью они созревают на скверной почве - пристыженного недоверия,
изумленного бессилия или удовлетворенной властности. Это было бы
совершенно невыносимо, судя по лицу Катрин, которая раскачивается, словно
кадило. Еще немного - и на меня набросят ореол, как кольцо на бутылку. Она
удивлена? Хорошо. Это и требовалось. Довольно. Оставаясь у самой двери для
удобства проведения операции, я опираюсь "на четыре точки". Отставив ноги
назад, выбросив крепко зажатые под мышками костыли вперед, я могу
располагать своими руками. Одной я поддерживаю Клода, а другой глажу его
по голове. Этот акробатический номер высшего класса я не могу показывать
бесконечно. Передав ребенка Матильде, я поворачиваюсь к Катрин, чтобы
вздохнуть.
- Я уверена, что вы-то меня поняли.
Это весьма грубая приманка. Нуйи подавился бы. Но для такой девицы
нет необходимости отрезать кусок потоньше - ее открытый рот заглатывает
его целиком. У нее, как у всякой грешницы, большой аппетит на заслуги
других. Ты проголодался, тюлененок? Лови... Я бросаю тебе свою рыбу.

***