"П.П.Бажов. Собрание сочинений в трех томах. Том первый" - читать интересную книгу автора

И пошла по дворцу-то, как дома. А сенаторы, генералы и протчи за ней.
- Что, дескать, такое? Видно, туда велено.
Народу набралось полным-полно, и все глаз с Танюшки не сводят, а она
стала к самой малахитовой стенке и ждет. Турчанинов, конечно, тут же.
Лопочет ей, что ведь неладно, не в этом помещенье царица дожидаться велела.
А Танюшка стоит спокойнешенько, хоть бы бровью повела, будто барина вовсе
нет.
Царица вышла в комнату-то, куда назначено. Глядит - никого нет.
Царицыны наушницы и доводят - турчаниновска невеста всех в малахитову палату
увела. Царица поворчала, конечно, - что за самовольство! Запотопывала
ногами-то. Осердилась, значит, маленько. Приходит царица в палату
малахитову. Все ей кланяются, а Танюшка стоит - не шевельнется.
Царица и кричит:
- Ну-ко, показывайте мне эту самовольницу - турчаниновску невесту!
Танюшка это услышала, вовсе брови свела, говорит барину:
- Это еще что придумал! Я велела мне царицу показать, а ты подстроил
меня ей показывать. Опять обман! Видеть тебя больше не хочу! Получи свои
камни!
С этим словом прислонилась к стенке малахитовой и растаяла. Только и
осталось, что на стенке камни сверкают, как прилипли к тем местам, где
голова была, шея, руки.
Все, конечно, перепугались, а царица в беспамятстве на пол брякнула.
Засуетились, поднимать стали. Потом, когда суматоха поулеглась,
приятели и говорят Турчанинову:
- Подбери хоть камни-то! Живо разворуют. Не како-нибудь место - дворец!
Тут цену знают!
Турчанинов и давай хватать те каменья. Какой схватит, тот у него и
свернется в капельку. Ина капля чистая, как вот слеза, ина желтая, а то
опять, как кровь, густая. Так ничего и не собрал. Глядит-на полу пуговка
валяется. Из бутылочного стекла, на простую грань, вовсе пустяковая. С горя
он и схватил ее. Только взял в руку, а в этой пуговке, как в большом
зеркале, зеленоглазая красавица в малахитовом платье, вся дорогими
каменьями изукрашенная, хохочет-заливается:
- Эх ты, полоумный косой заяц! Тебе ли меня взять! Разве ты мне пара?
Барин после этого и последний умишко потерял, а пуговку не бросил.
Нет-нет и поглядит в нее, а там все одно: стоит зеленоглазая, хохочет и
обидные слова говорит. С горя барин давай-ко пировать, долгов наделал, чуть
при нем наши-то заводы с молотка не пошли.
А Паротя, как его отстранили, по кабакам пошел. До ремков пропился, а
патрет тот шелковый берег. Куда этот патрет потом девался - никому не
известно.
Не поживилась и паротина жена; поди-ко, получи по заемной бумаге, коли
все железо и медь заложены!
Про Танюшку с той поры в нашем заводе ни слуху ни духу. Как не было.
Погоревала, конечно, Настасья, да то же не от силы. Танюшка-то, вишь, хоть
радетельница для семьи была, а все Настасье как чужая.
И то сказать, парни у Настасьи к тому времени выросли. Женились оба.
Внучата пошли. Народу в избе густенько стало. Знай, поворачивайся - за тем
догляди, другому подай... До скуки ли тут!
Холостяжник - тот дольше не забывал. Все под Настасьиными окошками