"Эльяс Базна. Я был 'Цицероном' " - читать интересную книгу автора

Затем я решил стать независимым. Одна или две успешные сделки - и
взятые в долг у отца деньги позволили мне купить старый "студебеккер" и
стать водителем собственного такси. Но из этого предприятия у меня ничего не
вышло, и я был рад, когда югославский посол Янкович взял меня на работу в
качестве личного шофера.
Так я стал тем, кем становится каждый, кто ничему не научился и не
имеет ничего, кроме головы, - кавасом.
Итак, кавас Эльяс Базна. В Турции каждый, кто служит у иностранца,
называется кавасом. Личный кавас посла - его камердинер. Есть также кавасы,
убирающие помещения, кавасы-портье, кавасы-шоферы и кавасы-курьеры. Кавас -
никто и ничто, и это всегда вызывало во мне чувство негодования.
Я был кавасом у Янковича, у полковника Класса из американского
посольства, у советника немецкого посольства господина Енке, у первого
секретаря английского посольства мистера Баска и, наконец, у сэра Хью
Нэтчбулл-Хьюгессена.
Разве они были не правы, считая меня незначительным человеком
неопределенного происхождения?
Помню, я задавал себе этот вопрос в апреле 1943 года, когда сидел в
вестибюле гостиницы "Анкара Палас". Он был обставлен старомодными столиками
и неудобными креслами. Пол под ногами страшно скрипел. И все же эта
гостиница была лучшей в городе. Я находил ее самым приятным местом для
отдыха. В свободные часы я заказывал там черный кофе и ликер, читал
иностранные газеты. Официанты обращались со мной, как с джентльменом.
То что можно назвать переломным моментом в моей жизни, произошло в этом
самом вестибюле. В этот день я проанализировал всю свою жизнь, и от этих
размышлений у меня остался довольно неприятный осадок. Мне было тридцать
восемь лет. Вся дальнейшая жизнь представлялась мне продолжением скучной,
глупой, презренной жизни каваса.
Горькие воспоминания! В руках у меня была газета, по я никак не мог
сосредоточиться, чтобы понять, о чем идет речь в статье, которая была перед
глазами. Я понял, что нахожусь в стороне от настоящей жизни и пытаюсь
обмануть самого, себя. Я задавал себе все новые и новые вопросы, и ответы на
них заставляли меня презирать себя еще больше.
Почему я стал кавасом? Да потому, что мог только возиться с машинами.
Когда я работал шофером у Янковича, югославского посла, у меня еще был луч
надежды, но и он исчез. Янкович много пил. Когда он напивался, обходился со
мной по-дружески. "Эльяс, - говорил он, - я слышал, как ты поешь, когда
моешь машину. У тебя чудесный голос. Ты должен учиться петь". И я начал
заниматься музыкой. Она стала моим утешением.
Женился. Любил ли я жену? Не знаю. Я мусульманин и воспитан в
соответствии со старыми традициями, которых все еще придерживаются у нас в
провинции. Женщина по турецким обычаям должна только работать и рожать
детей, и в этом ее единственное предназначение. Я был безразличен к жене, но
любил своих детей и часто сам фотографировал их. Как-то показал эти
фотографии Янковичу. Он похвалил меня. Конечно, тогда я не знал, что умение
хорошо фотографировать едва не станет средством осуществления давнишней
мечты моей.
У югославского посла я проработал семь лет. Одновременно учился петь,
мечтая стать знаменитым певцом, и по-прежнему увлекался фотографированием.
Когда мне показалось, что я уже добился больших успехов в учебе и