"Эльяс Базна. Я был 'Цицероном' " - читать интересную книгу автора

секретных документов особой важности и продал пленку немцам. Он не смог бы
сделать этого, если бы посол соблюдал существующие правила хранения
секретных документов. После этого случая всем тем, кого это касалось, были
направлены новые инструкции и приняты прочие меры с целью предотвратить
повторение подобных случаев.
Мистер Шеперд заметил, что заявление, опубликованное в книге по этому
вопросу[2], вызвало большое беспокойство в нашем обществе. И если планы,
касающиеся операции "Оверлорд", фактически не были украдены, то почему в
таком случае министерство иностранных дел не опубликовало опровержения этого
заявления?
Мистер Бевин снова подчеркнул, что документы не были украдены. Их
сфотографировали, а это в конечном итоге одно и то же".
Конечно, это одно и то же, и именно благодаря этому банкноты стоимостью
в 300 000 фунтов стерлингов оказались тщательно разложенными под ковром в
моей комнате в здании английского посольства в Анкаре. Каждый раз, ступая на
них, я злорадствовал и продолжал играть роль верного слуги английского посла
сэра Хью Нэтчбулл-Хьюгессена.
Мне пришлось пройти долгий путь, прежде чем эти деньги оказались у меня
в руках. Отец мой, Гафиз Язар, преподаватель ислама и хозяин двух клочков
земли, был благочестивый, богобоязненный человек. "Ты слишком рассчитываешь
на свое счастье", - всегда говорил он, беспокоясь за мою судьбу.
Фамильная гордость значила для нас очень много, и мы жили в отраженном
свете славы моего деда, о котором любил рассказывать мой отец. Во времена
Оттоманской империи дед был пашой и известен как Тахир-паша Храбрый. Сейчас
это звучит смешно, но в те времена это имя произносилось с почтением и даже
благоговением.
Из Пристины (там я родился), находящейся в двухстах двадцати пяти
километрах от Белграда, на теперешней автомагистрали, ведущей в Скопле, мы
переехали в Салоники, где жили неподалеку от места рождения Кемаля Ататюрка.
Мой дядя, генерал-майор Кемаль, воевал вместе с Ататюрком.
Позднее мы переехали в Стамбул. Оттоманская империя сокращалась, и
поэтому периодически нам приходилось менять свое местожительство.
Пристина отошла к Югославии, а Салоники - к Греции. С каждым переездом
отец терял и деньги и имущество. Он мог управлять хозяйством, но не умел
делать деньги. Он был преподавателем ислама, но не бизнесменом.
- Почему наша жизнь не становится лучше? - время от времени спрашивал я
его.
- Внешнее благополучие - не самое главное в жизни, - обычно отвечал он
мне.
Я принимал это как мнение старого человека с отжившими взглядами.
Меня послали в военную школу в Фатихе, где я оказался среди юношей
знатных фамилий. Конечно, я был белой вороной, и через некоторое время отцу
предложили взять меня обратно.
Многие из моих бывших школьных товарищей занимают сейчас в Турции
руководящие посты. Брат мой учился в Германии, три моих кузена достигли
высокого положения в финансовом мире, а теперешний мэр Анкары - мой
родственник.
Ни обстановка того времени, ни моя семья не виноваты в том, что я пошел
по такому пути. Это я сам свернул от предначертанного мне судьбой.
После первой мировой войны Турцию оккупировали войска итальянской,