"Сэмюэл Беккет. Мэлон умирает" - читать интересную книгу автора

как до сих пор, и этим все сказано. Рассказы не будут красивыми и не будут
ужасными, в них не будет ни ужасов, ни красот, ни нервного возбуждения, они
будут почти безжизненны, как сам рассказчик. Что такое я сказал? Неважно. Я
жду от них только одного - большого удовлетворения, некоторого
удовлетворения, я удовлетворен, вот так-то, мне хватает, я вознагражден, мне
больше ничего не надо. Но дайте мне сказать, прежде чем я продолжу, что я
никого не прощаю. И желаю им всем омерзительной жизни, и пыток в
преисподней, и чтобы имя их поминалось в грядущих проклятых поколениях. На
сегодняшний вечер хватит.
На этот раз я знаю, что сделаю, сегодня уже не давний вечер, не
недавний вечер. Сейчас начинается игра, я буду играть. Я никогда не умел
играть, теперь умею. Всегда страстно хотел научиться, но знал, что это
невозможно. И все же часто пытался. Зажигал свет, хорошенько осматривался,
начинал играть с тем, что видел. Люди и неживые предметы ни о чем больше и
не просят, только бы поиграть, как и некоторые животные. Сначала игра шла
хорошо, ко мне все приходили, довольные тем, что кто-то с ними поиграет.
Если я говорил: А теперь мне нужен горбун, - немедленно прибегал заносчивый
горбун, гордящийся своей неотъемной ношей, готовый участвовать в
представлении. Ему и в голову не приходило, что я могу попросить его
раздеться. Но проходило совсем немного времени, и я оставался один, в
потемках. Вот почему я отказался от игр и пристрастился к бесформенности и
бессловесности, к безразличной заинтересованности, мраку, бесконечным
блужданиям с протянутыми в темноту руками, к потаенным местам. Скоро
исполнится уже век моей серьезности, уклониться от которой я был не
способен. Но с этой минуты все изменяется. С этой минуты я буду только
играть, не буду делать ничего другого. Впрочем, не следует начинать с
преувеличений. И все же значительную часть времени я буду играть, начиная с
этой минуты, большую часть времени, если смогу. Но, возможно, с таким же
успехом, как и до сих пор. Вероятно, как и до сих пор, я обнаружу, что
покинут и нахожусь в потемках, без единой игрушки. В таком случае я буду
играть с самим собой. То, что я способен придумать все так отлично,
ободряет.
Должно быть, в течение ночи я обдумал программу. Кажется, я сумею
рассказать несколько историй, каждую на свою тему. Одну историю - о мужчине,
другую - о женщине, третью - о неживом предмете и, наконец, еще одну - о
животном или, лучше, о птице. Мне представляется, что этим исчерпывается
все. Возможно, я расскажу о мужчине и женщине в одной истории, ведь между
ними так мало разницы, между мужчиной и женщиной из моей истории, я хочу
сказать. Вероятно, мне не хватит времени, и я не окончу свои рассказы. Но не
исключено, что закончу их раньше времени. Опять я стою перед проблемой
времяделения. Слово подходящее? Не знаю. Если я не успею их закончить, это
ничего. А если закончу раньше времени? Тоже ничего. Тогда я расскажу о тех
предметах, которыми еще обладаю, а ведь я всегда хотел сделать именно это.
Произойдет нечто вроде описи имущества. Но надо постараться, чтобы она
произошла не раньше самого последнего момента, дабы быть абсолютно
уверенным, что ошибки не случилось. В любом случае я обязательно произведу
опись, что бы ни случилось. Это отнимет у меня, самое большее, четверть
часа. Конечно, могло бы и больше, если бы я захотел. Но если, в самый
последний момент, мне будет не хватать времени, то тогда недолгих пятнадцати
минут окажется вполне достаточно, мне их хватит для проведения