"В.А.Беднов. За голубыми горизонтами (морской сборник) " - читать интересную книгу автора

англичанина. Не верите? Окунитесь только в нашу словесность, решитесь
прочесть с начала до конца пламенные статьи о бессмертных часах с кукушкою,
о влиянии родимых макаронов на нравственность и о воспитании виргинского
табаку, статьи столь пламенные, что их невозможно читать без пожарного
камзола из асбеста, - и вы убедитесь, что литературные гении-самотесы на
Руси так же обыкновенны, как сушеные грибы в великий пост, что мы ученее
ученых, ибо доведались, что науки вздор; что пишем мы благонравнее всей
Европы, ибо в сочинениях наших никого не убивают, кроме здравого смысла
Но к делу. В 1811 году еще ни один пароход не пугал своими шумными
колесами рыбного народа в реках русских, и потому двинские рыбки
безбоязненно высовывали головки свои, чтобы полюбоваться на вороной как
смоль карбас и тех, которые им правили. Вот физиологические подробности,
полученные мною от одной из очевидиц, щук: несмотря на архангелогородскую
соль и непривычное ей путешествие в розвальнях, слог этой щуки так цветист,
как будто бы она кушала сочинителей всех темных, пестрых и голубых сказок;
должно думать, что предметы, отражаясь в тысяче граней рыбьих глаз,
производят необыкновенное разнообразие впечатлений в их мозге; образчик
прилагается в подлиннике.
Река, - рыбы всегда начинают речь с своего отечества, с своей стихии:
благоразумные рыбы! в этом они нисколько не следуют сосцепитательным
сочинителям, которые всего более любят говорить о том, что они знают
наименее, - река чуть струилась; корабль катился быстро, напутствуемый
теченьем и ветром; пологие берега незаметно текли мимо его, и если б кой-где
стоящие на якорях суда не оказывали бега судна, как поверстные столбы, то
пловцы в карбасе могли бы подумать, что они неподвижны: столь
однообразно-пусты, так безмолвно-мертвы были окрестные тундры. Тогда еще не
видно было на берегах Двины сахарных и канатных заводов и ни одна верфь не
готовила сбросить в воду юных скелетов корабельных, еще не одетых дубовою
плотью. На всем пространстве от Соломбола до устья не встретилось им ни
одной живой души, хотя разноцветный мох подернут был оранжевою ягодой
морошки...
- Отличное противоскорбутное средство! - замечает мой приятель,
медик. - Природа помещает всегда противоядие вблизи яда. Как мне известно,
морошка составляет теперь отрасль торговли Придвинского края: ее для
английского флота вывозят тысячами сороковых бочек.
...Морошки, раскинутой причудливыми узорами, подобно фате северной
красавицы...
- Лучше бы сказать, подобно русскому ситцу, - говорит один женатый
помещик, - потому что русские ситцы-самоделки точь-в-точь морошка по болоту.
Рыба сморкает нос и продолжает:
Только одинокий журавль, царь пустыни, бродил там, как ученый по части
зоологии...
Он, то есть журавль, а не ученый, втыкал нос в мутную воду, в жидкий ил
и, вытащив оттуда какого-нибудь червяка или пескаря, гордо подымал голову.
Оглянувшись на карбас, он рассчитал глазомерно расстояние и, уверившись, что
находится вне выстрела, погнался за резвою лягушкою, беспечно кивая
хвостиком. Он нашел лягушку гораздо занимательнее людей.
И справедливо: барон Брамбеус хоть вовсе не похож на журавля, а чуть ли
не того же мнения. "Лягушек не лягушек, - скажет он, - а что устриц я всегда
предпочту людям! Во-первых, древность происхождения устриц глубже всякой