"Грег Бир. Бессмертие (Часть 2)" - читать интересную книгу автора

кто-нибудь когда-нибудь ей поверит.
- Все хорошо. Все отлично. Мне уже лучше.

НАЧАЛО ПУТИ

Корженовский отправился в сентиментальное путешествие, чтобы
дотронуться до поверхности Пути, прежде чем займется демонтажом. Путь был не
только величайшим его творением, но и частью его самого. Уничтожить Путь -
все равно что отрубить собственную руку.
Поднимаясь в лифте к Седьмому Залу, он активировал поле-среду и стал
ждать, когда массивная дверь отъедет в сторону и явит дивную, чарующую
перспективу, пришедшую, казалось, из сна без начала и конца.
Вспомнились годы, прожитые в качестве нескольких беспомощных дублей.
Только первые сто и последние сорок лет жизни были настоящими; по меркам
Гекзамона, он остался юным. Он был, безусловно, моложе собственного
творения, в каких бы хронологических масштабах ни измерялся срок
существования Пути.
Насосы откачали воздух из кабины лифта. Дверь открылась, и Корженовский
заглянул в горло зверя, который проглотил его когда-то вместе с
человечеством, яртами и десятками других рас, после чего возникла торговля
между разными мирами, временами и даже вселенными.
Почти на десять километров окрест лежал голый неровный камень и
металлический пол Седьмого Зала - серый, безжизненный, выстуженный ландшафт.
Дальше - поверхность Пути, отливающая бронзой, вовсе не безжизненная.
Корженовский знал: если приблизиться к ней вплотную, можно увидеть черные и
красные переливы необъяснимого и неописуемого кипения, жизнедеятельности
самого пространства. Щекоча, щипля и скручивая вакуум, человек вынудил того
исторгнуть из себя удивительную поверхность...
Пятидесятикилометровой ширины бронзовая труба сама себя растягивала до
бесконечности. Посередине проходила лента бледного сияния - увеличенная
копия световодов из Залов Пуха Чертополоха. На миг у Инженера закружилась
голова, как будто он и впрямь стал частью безумной геодезии, определяющей ни
на что не похожее бытие Пути.
Его поджидал собственный маленький шаттл. Инженер устроился в
пассажирском кресле, и кораблик полетел в семидесяти метрах над бронзовым
блеском. Он пересек границу Седьмого Зала и завис километрах в тридцати от
южного колпака.
Корженовский выплыл из люка и остановился в нескольких сантиметрах от
обнаженной глади. Убрал из-под ног сегмент среды, скинул шлепанец и голой
ступней коснулся не горячего и не холодного, обладавшего одним-единственным
свойством: твердостью. С точки зрения термодинамики, поверхность Пути не
вызывала интереса.
Корженовский нагнулся и потер ее ладонью, а выпрямившись, обнаружил,
что Патриция Васкьюз обрела вдруг небывалую силу. Она будто заглядывала ему
через плечо. "Наше общее создание, - подумал он. - Прекрасное чудовище..."
- В мире нет и не будет ничего безупречнее тебя, - сказал он Пути. - Ты
создан детьми-акселератами. Мы так и не поняли, чем ты был для нас. Ты
подарил нам прекрасные сны. Но сейчас мне придется убить тебя.
Он молчаливо постоял несколько минут на нереальной, безответной
поверхности, затем вернулся на борт и полетел к скважине Седьмого Зала.