"Александр Бек. Новое назначение" - читать интересную книгу автора

Ложился он поздно, в четвертом часу утра, уже не пытаясь разделаться с
этой застарелой привычкой.
Ложился, но подолгу не засыпал. В темноте выползали, забирали волю
думы, которые днем удавалось отогнать.



5

Однажды в бессонный предутренний час Александр Леонтьевич испытал ужас.
Былое так. Глядя сквозь полуопущенные веки во мглу спальни, Онисимов
лежал, томимый неотвязными мыслями о том, как могло случиться, что он
вынужден оставить страстно любимое дело. Захотелось опять их отмести.
Довольно мучить себя этим. Для таких размышлений у него - он иронически
усмехнулся в темноте, - у него, наверное, хватит досуга в Тишландии. Он
велел себе думать о ней, решил наизусть восстановить строки, которые днем
занес в свои тетради. И вдруг память отказала. В уме не возникло, не
всплыло ровным счетом ничего. Куда-то канули не только вчерашние или
позавчерашние заметки, он забыл, начисто забыл даты, имена, экономические
показатели, все, что вычитал, узнал об изучаемых им странах.
Страшный провал памяти потряс Александра Леонтьевича. Рукой он провел
по вдруг увлажнившимся жестким волосам. Надо успокоиться, уцепиться хоть
за что-нибудь, за одну какую-либо ниточку. Удалось воспроизвести самое
близкое: цифры выплавки черного металла на заводах Тишландии. Ну, а
дальше? Он ожидал, что все выпавшее возвратится в один миг, как при
взблеске молнии. Нет, он лишь медленно, медленно припоминал.
И не выдержал, вскочил. Ровное дыхание жены доносилось с широкой
соседней постели. Босой, он неслышно пошел в кабинет, повернул там
выключатель, бросился к письменному столу, к своим тетрадям, пляшущими
пальцами раскрыл страницу наугад. И только тут страшные минуты кончились.
Явилось желанное мгновенное прозрение. Теперь он мог не смотреть в записи,
они ему разом предстали, опять будто оттиснутые на чудесной фотопленке.
Закурив, он еще листал, листал, проверяя, экзаменуя себя. Потом замер у
стола.
Так Онисимов и стоял - босой в белом ночном одеянии. Незастегнутый
ворот рубашки открывал грудь, подернутую чуть приметной нездоровой
желтизной. Большая голова была, как всегда, втиснута в плечи.
Что же с ним только что стряслось? Чем объяснить эту внезапную утрату
памяти? Неужели ему столь неинтересна его новая работа? Неужели, исполняя
долг, он лишь насилует себя? Где же его страсть, всегда отдаваемая делу?
Ведь назначенный когда-то начальником танкового Главка, брошенный в
промышленность, ему ранее не знакомую, сумел же он увлечься, отмести
угнетение. Нет, не отмести, но одолеть. Оно, конечно, гнездилось в душе,
изо дня в день возрождалось с каждым новым известием об арестах, о почти
еженощных вторжениях в квартиры огромного многокорпусного дома,
называемого "Дом правительства", где обитал и он, тоже готовый вот-вот
разделить участь товарищей. Но Онисимова не трогали. Все его заместители в
Главном управлении проката - управлении, которым он ведал при жизни Серго,
- были арестованы, а он по-прежнему свободно ездил в машине по улицам
Москвы на службу и домой.