"Александр Альфредович Бек. День командира дивизии " - читать интересную книгу автора

Посмотрим, нажмет ли он завтра по-кавалерийски.
- Комиссар у него, кажется, крепкий, - сказал Бронников. - Правда,
опыта нет. Завтра первый раз будет в бою.
- Перворазники, - произнес Белобородов с теплой ноткой в голосе. -
Что ж, все такими были...
В этот момент он заметил меня.
- Из головы вон... Извините, дорогой, но сегодня некогда, некогда,
некогда. И завтра будет некогда! Мы сейчас тебя накормим, спать уложим,
отдыхай, а послезавтра писать будем.
- Я хочу, Афанасий Павлантьевич, попросить вас о другом.
- О чем?
- Здесь у вас происходит что-то необыкновенное. Разрешите мне сегодня
и завтра побыть с вами. И не обращайте на меня внимания, не тратьте на
меня ни минуты времени, ничего не объясняйте - только куда вы, туда и я...
Генерал рассмеялся:
- Ого! Почувствовал? Что ж, если комиссар не возражает, ладно.
Бронников, уже знавший меня раньше, с улыбкой кивнул.
- Только чур, - сказал Белобородов, - не привирать. Писать правду.
- Это, Афанасий Павлантьевич, самое трудное на свете!
- А все-таки дерзай!
- Это от нас с тобой будет зависеть, - сказал Бронников. - Провалим
операцию - и писать не о чем будет.
- Не провалим, - спокойно произнес Белобородов и пошел в комнату,
жестом пригласив меня с собой.
Так случилось, что вечером 7 декабря 1941 года я оказался рядом с
генералом, который командовал советскими войсками по обе стороны
Волоколамского шоссе.


4

Стоит ли описывать комнату? В ней не было ничего экстраординарного.
Две кровати; два окна, завешенные одеялами; в углу поблескивающий стеклом
и никелем походный радиоприемник - из него звучала очень тихая, но
отчетливая музыка; в другом углу знамя в чехле с лакированным новеньким
древком - очевидно, Гвардейское, только что привезенное; у окна большой
стол, на нем карта, исчерченная в середине красным карандашом; все
освещение комнаты - две керосиновые лампы - было сосредоточено у карты;
лампы стояли рядом, бросая свет на бледную сеть топографических значков,
просеченных красными стрелами и дугами.
В комнате стояли и сидели пять-шесть штабных командиров.
Стараясь не мешать, я отошел в дальний темноватый угол.
Генерал оглянулся, посмотрел вокруг, очевидно намереваясь что-то мне
сказать, но, мельком взглянув на карту, подошел к ней и, опираясь на стол
обеими руками, склонил над ней круглую стриженую голову. Потом, не отрывая
глаз от карты, опустился на стул и продолжал смотреть.
В комнате звучала музыка; кто-то вышел к телефону; Бронников негромко
говорил с начальником штаба, а Белобородов все смотрел и смотрел на карту,
словно не замечая ничего вокруг. Его лицо было хорошо освещено. Я заметил,
что иногда на несколько секунд он закрывал глаза, но это не были мгновения