"Александр Альфредович Бек. День командира дивизии " - читать интересную книгу автора

У Суханова по-прежнему флегматичный, немного сонный вид.
Кондратенко здоровается сиплым шепотом. У него, как и вчера, горло
обмотано шарфом.
- Обедали? - спрашивает Белобородов.
- Да, мы теперь регулярно обедаем, - отвечает Суханов.
- Небось две порции трахнули? - подмигивая, говорит Белобородов.
- Нет, особого аппетита не было.
- Я не о тех порциях говорю.
- А... Нет, товарищ генерал, этим я не увлекаюсь.
- Садитесь. Скоро будем толковать.
- Полк готов, товарищ генерал.
- Садитесь. Я еще поджидаю кое-кого.
17.00. Белобородов выходит на крыльцо. Смеркается.
Снег опять пошел гуще, и уже с ветром. Это еще не наша русская вьюга,
но снег летит быстро и косо, а ветер нет-нет и сорвет с белого покрова
легкий слой верхних снежинок, запылит и понесет.
Половина горизонта, та, что перед нами, озарена пламенем пожаров...
Далеко и близко горят деревни.
В Снегирях пулеметная стрельба почти стихла (правда, ее, быть может,
не слышно за ветром, который несется туда), но по-прежнему ведет частый
огонь артиллерия.
Зато слева, совсем близко, почти на окраине нашего поселка, идет
жаркая винтовочная и пулеметная пальба. Сквозь нее до уха доходит
характерное трещание немецких автоматов.
Слышится неприятный вой приближающейся мины. Черт возьми, как быстро
привыкаешь ко всему, - сидя с генералом в комнате, я перестал замечать
близкие разрывы. Но здесь, на воле, мне кажется, что мина летит прямо на
нас. Я невольно отклоняюсь в сторону. Но мина ложится где-то среди улицы,
я жду разрыва, проходят секунды, его нет - мина не взорвалась.
Белобородов прислушивается к звукам боя.
- Держатся... - радостно говорит он. - Слышишь?
Я слышу, но мало понимаю. О ком он говорит, кто держится, где
держится? Спрашиваю об этом.
- В Рождествено! Наши пулеметчики! Вслушайся-ка...
Я напрягаю слух и улавливаю где-то за линией боя стрекот пулеметов,
заглушаемый близкой стрельбой.
- Он к ним прорвется, - говорит генерал. - Зря я его... Орел!
И хотя он не называет того, о ком речь, мы оба понимаем: комиссар.
- Да и тут неплохо, - продолжает, вслушиваясь, Белобородов, - наш
огонь уже посильнее, чем у них. Ого, вот и наши минометы. Наконец-то
Засмолин стал, кажется, по-настоящему засмаливать. Получил тут
подкрепление.
И Белобородов хохочет, вспомнив недавнюю сцену. Часовой у двери
смотрит улыбаясь. Он не удивлен, он привык к тому, что генерал любит
посмеяться.
Но Белобородов резко, как всегда, обрывает смех.
- Хороша погодка... Морозцу еще бы! - произносит он и сквозь
несущуюся косую пелену всматривается в даль.
- Эх, уйдут, уйдут... - вырывается у него.
- Уйдут?