"Александр Альфредович Бек. Начинайте! " - читать интересную книгу автора

"командира пушек". Это может показаться странным, но вся жизнь Момыш-Улы
необычайна.
Он оказался женатым через сорок восемь часов после рождения - такой
обычай был у степных кочевников, казахов. Трехлетним мальцом он впервые
взобрался на коня. Отец вручил ему плеть и сказал:
- Будешь пастухом.
До десяти лет Момыш-Улы не подозревал, что на свете существует хлеб,
а его дед так и умер, не отведав хлеба: казахи, кочуя со стадами, знали
только молоко и мясо.
Он мечтал многое совершить для Казахстана. С отрочества, с младших
классов школы, соприкоснувшись с русскими, с их книгами, со всем, что
называется культурой, он молчаливо решил, что в служении народу - смысл
его жизни. Ему хотелось строить в Казахстане железные дороги, - окончив
десятилетку, он поехал в Ленинград и, выдержав конкурсный экзамен, стал
студентом-путейцем. Наука давалась легко, он с отличными отметками
переходил с курса на курс, но вдруг понял: не то, не то - его призвание не
в этом. Он покидает институт. Дальше - армия, военное училище, Момыш-Улы -
командир батареи, вместе с батареей он сражается у озера Хасан. С Дальнего
Востока его тянет в родной Казахстан; после боев он расстается с армией и
возвращается домой. Его влечет литература; он переводит русских классиков
- многие стихи Пушкина и Лермонтова изданы по-казахски в переводах
Момыш-Улы, - а тайком пишет свое, пишет и бросает. И опять ему чудится: не
то. Где же оно - его призвание? Кто он - воин, инженер или писатель?
- Я сам себя не понимаю, - иногда говорит друзьям Момыш-Улы.
Отечественная война оборвала искания. Призвание определится потом,
теперь надо драться. Момыш-Улы поступает в дивизию, которая формируется в
Алма-Ате, и командует сначала батальоном, потом получает полк, после того
как в боях под Москвой распознали, какая сила характера и ума таится в
этом страстном человеке с бесстрастным лицом.
Снегин - ровесник и земляк капитана: ему тоже тридцать лет, он тоже
из Алма-Аты. Впрочем все, кто находятся в эту минуту здесь - и комиссар
Логвиненко, и начальник штаба Курганский, и адъютанты, и телефонисты, -
все они из Казахстана, все осенью отправились на фронт со станции
Алма-Ата, все теперь гвардейцы, все панфиловцы.
И только телефонист Баранов с недавних пор в дивизии; однако раньше
он воевал в батарее, которой командовал не кто-нибудь, а лейтенант Чапаев,
сын легендарного начдива, и всегда готов задорно спорить - чей же козырь
старше.
Снегин приказывает:
- Баранов, вызовите батарею.
В блиндаже четыре телефона. Два принадлежат артиллеристам. Первый, у
которого, примостившись на чурбаке, сидит Снегин, ведет к "глазам". Это
глаза Разматова, которые в этот час, в этом темном подземелье становятся
глазами Снегина и Момыш-Улы. Второй соединяет бревенчатую коробку блиндажа
с пушками, скрытыми в лесу за несколько километров отсюда.
- Батарея вызвана, товарищ командир.
- Хорошо. Будете передавать мою команду... Разматыч, жив? Все еще
чешут?.. Слушайте. Даю команду.
И, повысив голос, он командует:
- По местам!