"Александр Альфредович Бек. Талант (Жизнь Бережкова) (Роман) " - читать интересную книгу автора

- Я приглашаю вас работать. Сумеете сконструировать прицельный
бомбосбрасывающий аппарат?
Этот вопрос вызвал разочарование. Бомбосбрасывающий аппарат? Только и
всего?
Я ответил, как всегда отвечал в молодости:
- Если я не сумею, значит, никто больше не сумеет!
Подрайский быстро на меня взглянул.
- Никто не должен знать, где вы работаете, - объявил он. - Для всего
мира вы должны исчезнуть.
Такова была моя первая встреча с инженером Подрайским. В тот же день
я был зачислен в его секретную лабораторию на должность младшего
конструктора с жалованьем восемьдесят рублей в месяц.
- Велел исчезнуть? - спросил меня Ганьшин.
- Да.
- Не обращай внимания, живи дома. Это его штучки. Я тоже вначале на
них клюнул.
Мы брели по Никитскому бульвару. Весь этот денек, как иногда
случается поздней осенью в Москве, был удивительно ясным, солнечным,
теплым. Дело шло к вечеру, но в аллею еще проникало солнце. В его лучах
все казалось прелестным, золотым. Я это отметил как счастливое
предзнаменование.
Удалившись на достаточное расстояние от таинственного особняка, я,
разумеется, изобразил Ганьшину в лицах весь разговор с Подрайским. Затем
поинтересовался:
- В чем тут подоплека с бомбосбрасывающим аппаратом? Зачем он ему
нужен?
- Разве Подрайский тебе не объяснил? Для самолета Ладошникова.
В изумлении я остановился.
- Ладошникова? Он строит самолет Ладошникова?
Ганьшин повлек меня вперед.
- Не кричи на весь бульвар. Да, представь, Подрайский прибрал и эту
вещь к рукам. Как раз теперь я пересчитываю ее, составляю полный
аэродинамический расчет. И живу у Ладошникова. Пойдем к нам, выпьем чаю.
Конечно, меня не пришлось упрашивать. Вскоре мы пришли к Ладошникову.
Он обитал в одном из переулков Остоженки. Впоследствии я не раз посещал
этот бревенчатый двухэтажный флигелек, в котором снимал комнату
конструктор самолета "Лад-1".
Из сеней по деревянным ступенькам, скрипевшим под ногами, мы
поднялись на второй этаж. Сергей постучал и, услышав ответное "угу",
отворил дверь.
Уже подступали сумерки, но в комнате, на первый взгляд очень большой,
еще не было огня. Два окна смотрели прямо в небо, озаренное закатом,
посылавшим неверный свет. На фоне одного из окон темнел силуэт
Ладошникова. Он стоял без пиджака, рукава вышитой рубашки были засучены.
- Обождите! - крикнул он и запрещающим энергичным движением поднял
пятерню.
Мы остановились.
- Черт возьми, опять занялся мухами, - проворчал Ганьшин. -
Потеплело, вот они и ожили на мою беду.
Сперва я ничего не понял. О чем он? Какими мухами? Но в комнате