"Александр Бек. На другой день " - читать интересную книгу автора

сношенными, крепчайшей, видимо, кожи каблу- ками. Широки раструбы недлинных
голенищ.
В конце прошлого года ему минуло ровно сорок лет. Малорослый, поджа-
рый, он идет, не торопясь, но и не медлительно. Чуточку сутулится, не
заботится о выправке-этот штрих тоже будто говорит: да, солдат, но не
солдафон. Походка кажется и легкой и вместе с тем тяжеловатой-вернее,
твердой-он ставит ногу всей ступней. Черные, на редкость толстые, гус- тые
волосы, возможно, зачесанные лишь пятерней, вздыблены над низким лбом. За
исключением лба черты в остальном соразмерны, правильны. Прикрытый жесткими
усами рот, отчетливо вычерченный подбородок и осо- бенно взгляд, чуть
исподлобья-этот взгляд, впрочем, враз не охаракте- ризуешь,-делали сильным
смуглое, меченое крупными оспинами его лицо.
Подходя к трибуне, Сталин вдруг увидел среди устроившихся на половицах
сцены приметное лицо Каурова. Тускловатые, без искорок глаза Кобы вы- разили
узнавание, под усами мелькнула улыбка-в те времена физиономия, да и повадка
Сталина еще не утратила подвижности.
Его не встретили ни аплодисментами, ни какой-либо особой тишиной. Член
Политбюро и Оргбюро Центрального Комитета партии, он, не блистая ора-
торским или литературным искусством, пользовался уважением как человек
ясного ума, твердой руки, организатор-работяга, энергичнейший из энер-
гичных. Ничего для себя, вся жизнь только для дела-таким он в те годы
представал.
Взойдя на приступку кафедры, он сунул за борт куртки правую ладонь,
левую руку свободно опустил и, не прибегая к помощи блокнота или ка-
кой-либо бумажки, спокойно, даже как бы полушутливо, со свойственным ему
резким грузинским акцентом заговорил. Фразы были коротки, порою казалось,
что каждая состоит лишь из нескольких слов. Однако слово звучало весомо-быть
может, именно потому, что было кратким.
Неотступно раздумывая впоследствии, много лет спустя над тем, как ис-
казились пути партии и страны, да и над собственной своею участью, Ка- уров
не однажды возвращался мыслью к тогдашнему, на вечере в честь Ле- нина
выступлению Кобы.
Прорицал ли тяжелый взор Сталина схватку, борьбу, что разыгралась лишь
в еще затуманенной, если не сказать непроглядной дали? Рассматривал ли,
рассчитывал ли, готовил ли уже будущие смертоносные свои удары?
Некогда, чуть ли не в первую встречу-это было весной 1904 года в буйно
зеленевшем грузинском городке-обросший многодневной щетиной подпольщик Коба,
беседуя с исключенным из гимназии юношей Кауровым, тоже членом партии,
сказал:
- Тайна-это то, что знаешь ты один. Когда знают двое, это уже не сов-
сем тайна.
Кауров счел изречение странноватым, не придал тогда ему значения. Но
потом...
Однако не лучше ли послушать речь Сталина на вечере, о котором мы даем
отчет? Сперва, впрочем, заметим: в свежем, без малого сплошь отданном
пятидесятилетию Владимира Ильича номере "Правды" был опубликован и подвал
Сталина "Ленин как организатор и вождь Р.К.П.". Поэтому в кругу отборных
партийцев Сталин мог себе позволить как бы вдобавок к статье, выражавшей
поклонение Ильичу, затронуть кое-что, не предназначенное для газеты.
Он начал так: