"Лора Бекитт. Сердце в пустыне " - читать интересную книгу автора

перламутром письменный столик с круглым пеналом для перьев и серебряной
чернильницей, удобный широкий диван. На полу лежал роскошный, приглушенных
оттенков ковер. В стенной нише хранились книги и дорогие сосуды. Узкие, с
тонким резным переплетом окна выходили в затененный уголок сада, потому даже
в жаркие летние дни в кабинете было прохладно.
Тяжело вздохнув, Хасан поднялся из-за стола. Он знал, что сегодня
привычный покой будет нарушен: в комнате станет жарко от споров, а блаженную
тишину прорежет высокий голос его жены Зухры. Хасан вызвал ее в кабинет,
чтобы сообщить важную новость. Будет лучше, если Зухра узнает ее первой и -
от него. Хасан знал наперед, что она скажет, и чувствовал, как нелегко ему
будет выслушать бурные и отчасти справедливые обвинения жены.
Она вошла, звеня браслетами, все еще красивая и стройная в свои
тридцать семь лет. На Зухре была рубашка тонкого египетского полотна; в
черных, заплетенных в косички волосах поблескивали мелкие украшения из
листового золота в виде крошечных розеток, кружков и звездочек; глаза ярко
подведены темной тушью, а кончики пальцев окрашены хной. От нее исходило
ощущение несгибаемого достоинства, уверенности в себе и, пожалуй,
высокомерия. Взгляд непроницаемо черных, миндалевидных глаз Зухры обладал
способностью проникать сквозь внешние покровы, так что у собеседника
появлялось ощущение, будто ему заглядывают в душу.
Хасан, знающий эту особенность, чувствовал себя скованно, неуютно и
потому произнес нарочито властно и громко:
- Входи и садись. Предстоит важный разговор.
Зухра склонилась перед ним, как примерная жена, потом сделала несколько
шагов и опустилась на диван.
Хасан провел рукой по бороде, черноту которой до сих пор не пронизала
ни одна серебряная нить, кашлянул, затем начал - не столь решительно и
непринужденно, как ему хотелось:
- Речь пойдет о нашем многомудром халифе и его преемниках. Надеюсь, ты
помнишь, что несколько лет назад Харун аль-Рашид назначил Мухаммеда, сына,
рожденного любимой женой Зубайдой, своим первым, а старшего, Абдаллаха,
подаренного персидской наложницей, вторым наследником.
Зухра молча слушала. Эта история была хорошо известна всем, кто хотя бы
немного интересовался происходящими в халифате событиями. Закон был на
стороне Абдаллаха аль-Мамуна, но халиф не сделал сына рабыни первым
наследником в угоду своей любимой супруге и отдал предпочтение младшему,
Мухаммеду аль-Амину. Год назад, во время паломничества в Мекку, оба брата
торжественно поклялись уважать решение отца и не воевать друг с другом.
- В прошлом году Харун аль-Рашид назначил аль-Мамуна бессменным
правителем Хорасана,
- Аль-Мамун - сын рабыни!
Хасан нахмурился.
- Он - сын халифа. Тебе известно, что по мусульманским законам ребенок
рабыни, если он признан своим отцом, получает те же права, что и дети,
рожденные законной женой, - сказал он и добавил: - К тому же аль-Мамун
наполовину перс, как и Амир. Будет неплохо, если твой сын сблизится с
иранской аристократией. Это поможет ему продвинуться по службе.
Зухра вскинула голову. Ее глаза сверкали, а в голосе звучал металл.
- Ты не полагаешься на природный талант Амира?
- Насколько мне известно, он никогда не проявлял прилежания в науках.