"Лора Бекитт. Сердце в пустыне " - читать интересную книгу автора

говорил о сотнях возможностей, о бесконечности мира, тогда как привязанности
его собственного сердца всегда имели четкие границы.
Всю неделю Хасан пребывал в приподнятом настроении. Он предвкушал
долгий разговор по душам с Ахмедом и улыбку его прекрасной дочери Джамили.
Собираясь в гости к другу, он надел лучшее платье, которое, тем не менее,
выглядело достаточно скромным: белая рубашка тончайшего полотна, длинный
кафтан темно-зеленого шелка, пояс с медным набором и светло-зеленая чалма.
Наряд дополнял кинжал с костяной рукояткой в ножнах, затянутых темной кожей
с тисненым орнаментом.
Древняя простота одеяний давно уступила место истинно азиатской, порой
прямо-таки кричащей роскоши. Однако Хасан полагал, что истинный араб должен
быть внутренне спокоен, иметь чувство собственного достоинства, служить
примером духовного превосходства, а не стремиться поразить пышностью и
богатством одежды. Он любил и ценил дорогие, красивые ткани, но считал, что
настоящий мужчина не должен наряжаться ярко, как евнух. Ахмед радушно принял
старого друга и усадил его на диван. Был подан горячий рассыпчатый плов,
потом - прохладный шербет и свежие фрукты.
Они говорили о том о сем, вспоминали прошлое: беззаботные молодые годы,
своих учителей, былые мечты и надежды.
- Ты доволен жизнью? - спросил Хасан.
- Да, хотя тебе известно, что это не то, о чем я мечтал в юности, -
печально улыбнувшись, ответил Ахмед. - Но у меня достойное положение,
хорошее жалованье, мне не стоит бояться будущего. А ты?
Хасан глубоко вздохнул. Он знал: слова что жемчужины, рассыплешь - не
соберешь. Если сам не сберег свои тайны - нечего надеяться на другого! Но он
не просто понимал, а чувствовал: Ахмед - свой человек, ему он может
рассказать то, в чем не признается никому другому.
- Возглавляю почтовое ведомство Багдада. Вхож во дворец, делаю доклады
визирю, меня принимает сам халиф. Дом, деньги, семья - все есть. Нет самого
главного - надежности, уверенности в том, что завтра все не пойдет прахом.
- О чем ты?
- О правлении халифа. Харун расточителен, когда речь идет о придворных
развлечениях, но беспощаден и жаден при сборе налогов. Если бы ты знал,
какие письма порой попадают в мои руки, что творится в провинциях, какие
настроения владеют народом! Халиф закрывает на это глаза, а я не могу.
- Чего ты боишься?
- Того, чего боятся все мирные люди - войны. Кровавой распри. Столько
враждебных лагерей! Богатые и бедные, арабская и персидская аристократия, а
теперь еще два наследника!
- Я слышал, братья дали клятву у стен Каабы,[9] - заметил Ахмед.
- Когда речь идет о реальной власти, такие клятвы не стоят ни одного
дирхема.
Хасан, явно расстроенный, замолчал. Он не мог сказать Ахмеду о том, что
положение в собственной семье угнетает его не меньше, чем положение в
халифате. Когда речь шла об интересах Амира, Зухра вела себя подобно
хищнице. Хасан догадывался о том, что она что-то затевает. Он вспомнил ее
проницательный, мрачный, всезнающий взгляд. Хасан подозревал, что именно она
сжила со свету Младу. Родня Зухры и она сама знали толк в ядах. Но
доказательств не было. Может, изменить решение и отправить Алима в Хорасан,
подальше от козней двора и ревности мачехи?