"Алберт Бэл. Выстрел " - читать интересную книгу автора

Я буркнул "ослиная голова" или что-то в этом роде и бросился вверх по
лестнице, да так быстро, что сердце долго не могло успокоиться, а перед
глазами плыли красные круги.
С того дня товарищи почитали своим долгом в разговоре со мной заметить:
"Все это хорошо, старина, только не мешает тебе все-таки показаться
врачу". Их действительно беспокоило мое здоровье.
ПОКАЗАТЬСЯ ВРАЧУ! Я ехал в трамвае, стучали колеса - показаться врачу!
Я сидел за ужином, а кипящий чайник свистел - показаться врачу! Ложился
спать, жена вместо "спокойной ночи" говорила - показаться врачу! С этими
словами я засыпал и во сне гладил чью-то большую, невидимую голову.
Постепенно она становилась различимой. Я гладил большую ослиную голову! На
меня уставились маленькие глазки, и голова сказала: "Если человека сто раз
назвать ослом, он закричит по-ослиному". Голова говорила, а слезы
струились из ее маленьких глаз. "И-и-а! Я ведь тоже когда-то была
человеком!" В ужасе проснулся, и опять в ушах зазвенело - ПОКАЗАТЬСЯ ВРАЧУ!
В то утро я нарочно пришел пораньше, чтобы не встретиться ни с кем в
вестибюле и обойтись без этих ПОКАЗАТЬСЯ ВРАЧУ.
Приготовил чертежи. В тот день я должен был представить проект главному
архитектору. Тишина и покой кабинета на меня действовали благотворно. Я
чувствовал, как моя нервозность тает вместе с дымом первой утренней
сигареты. Давно не курил с таким удовольствием и только теперь сообразил,
что для этого нужно быть просто спокойным.
Вошел Гольдштейн.
- Тебе надо... - раскрыл он было рот, но я перебил:
- Главный пришел?
- Главный только что прошел к себе.
Я взял рулоны и отправился к главному архитектору. Он сидел за желтым
столом в дальнем углу кабинета. Чем ближе подходил я к его столу, тем
спокойнее себя чувствовал. Казалось бы, с каждым шагом я уходил все дальше
в другой мир, где не могло быть речи о каких-то нервах, где все было
построено на разуме, покое и гармонии. Я положил чертежи на стол. Главный
внимательно посмотрел на меня. Я улыбался. Я был совершенно здоров.
Главный архитектор тоже улыбнулся и сказал:
- Вам надо показаться врачу!
В его голосе я уловил озабоченность и глубокое сострадание. Все
пуговицы его безупречного костюма излучали озабоченность и сострадание.
Не помню, что он еще говорил, наверное, что "с нервами шутки плохи" или
"ваши коллеги меня попросили" - ничего не помню. Но помню, я хватал
рулоны, вытаскивал из них чертежи, расчеты и один за другим швырял ему в
лицо. Я знал, он отличный руководитель, хороший товарищ, примерный
семьянин, но я ничего не мог с собой поделать, я должен был швырнуть ему
эти бумаги в лицо. "Ну, конечно, - казалось бы, говорил его взгляд, - я
так и знал, это очень печально!" И тогда я стал хватать со стола, что
попадалось под руку, и все это кидал до тех пор, пока главный архитектор
не попятился к стене, а глаза его не округлились от ужаса.




Бэл А.