"Алберт Бэл. Бесконечный этюд " - читать интересную книгу автора

Дни идут, недели.
Сегодня вечером ко мне приедет Линда.
В переполненном троллейбусе я создаю вокруг нее что-то вроде
охранительной зоны из своих сцепленных рук. Теперь Линда может не бояться,
что кто-то наступит ей на ногу или толкнет плечом.
Матери нет дома: непредвиденное дежурство на телефонной станции,
пришлось подменить заболевшую сослуживицу.
Жаль! Мне так хотелось познакомить ее с Линдой.
Отец сидит в своей комнате, лишь мельком глянул на нас поверх очков.
Он, как и положено пенсионеру, занят газетами и страшно не любит, когда
его отрывают.
У меня комната с отдельным входом. В комнате узкий и жесткий диван,
который служит мне постелью; невысокий столик, заваленный нотами, тут же
пачка писем от друга (он работает лесничим в Карелии), кларнет в футляре.
Два мягких кресла. Книжная полка забита до отказа, даже тонкая тетрадка не
уместится. На стенах акварели. Два деревенских пейзажа, улица под дождем и
три горных ландшафта - память о Карелии, где я служил. Конечно, это все
дилетантство, мне стыдно, что я эти пустяки развесил по стенам.
В комнате прохладно.
Растопил печку. Заварил крепкого чая.
Линда, закутавшись в седой материнский платок, устроилась в мягком
кресле.
Дымится чай, в комнате полумрак, пламя расцвечивает его в красноватые
тона.
Беру кларнет, начинаю играть.
В полутьме вижу задумчивое лицо Линды. Таинственно поблескивает черный
эбонит кларнета. Я играю свою композицию "Признание". Не знаю, понимает ли
его Линда, но слова излишни.
- Ты похож на заклинателя змей, - чуть слышно замечает вдруг Линда.
Она смеется!
Мне тоже смешно, хотя это означает мой провал.
Представляю серьезную, торжественную физиономию, с которой я исполнял
свое "Признание".
Бросаю кларнет на диван и говорю:
- Все равно ты ведь знаешь, что я люблю тебя!
- Знаю, - тихо отвечает Линда.
- А ты? - спрашиваю.
- Я тоже.
Только теперь замечаю, что Линда подрезала свои волосы. Я целую ее шею
чуть пониже уха. И вдруг мне начинает казаться, что время совершило скачок
назад.
В двадцатые годы женщины носили точно такие прически. Дом, в котором я
живу, построен в тысяча девятисотом, в этой комнате до меня обитало
множество людей. И вот мне кажется, что время совершило скачок, и я один
из этих многих, и Линда - моя возлюбленная, а на дворе двадцатый год
двадцатого столетия. И мне становится страшно. Оттого, что я такой мудрый,
всезнающий. Я знаю, что наступит тридцать третий год и в Германии к власти
придет фашизм; я знаю, наступит тридцать четвертый год и в Латвии к власти