"Александр и Людмила Белаш. Роботы-мстители " - читать интересную книгу автора

"харикэну" - а ближе чем метров На семьдесят фургон не мог подъехать - и
аккуратно сложить в топливный приемник; в бою и на учениях, когда
"харикэны" дозаправляют в воздухе, автоматика делает это быстро, с
шорохом - а тут... Но все сработало - пошел катализ, в недрах "харикэна"
утробно зарычало, из выхлопных труб, прозрачно клубя воздух, забили струи
бесцветного газа. Запыхавшийся и чуток вспотевший Звон победно гикнул,
показав пальцами "V"; и подмигнул Лильен, с которой за все время не удалось
и десятью словами перекинуться. К большому его огорчению, и на обратном
пути она в кабине не поехала - забралась с Гильзой и Рыбаком в кузов, а к
нему сели Чара с Косой - обсуждать предстоящую акцию. Утешался Звон тем,
что Лильен поглядывала на него ласково, говорила с ним лукаво, и улыбка то
и дело пробегала по ее нежным губам. Ну, все еще впереди! И напряг минувших
дней, и завтрашний монтаж гнезда для Рыбака казались ему пустяками по
сравнению с тем, что обещали губы Лильен, - и ради будущего счастья стоило
потрудиться. Хо-хо, завтра не только работенка предстоит - завтра опять
будем вместе с ней!...
Звонки Маски и Фанка были сделаны вовремя, и оба свободных кочевника
отчитались в своих похождениях, а Маска вдобавок сообщила номер и код
ячейки в камере хранения вокзала, где маму ждут деньги. Это - на самый
вечер, когда девочки пойдут на танцы. Пока они наряжались, Чара уделила
время дневнику.
"Я - мать. - Чара остановилась на секунду, задумалась, затем
продолжила писать, и аккуратные строчки начали заполнять страницу. - Я -
мать! Какое это огромное понятие, какой глубокий смысл заключен в этом
коротком слове. Мужчина может трудиться всю жизнь, вкладывая ее в
созидание, труд, строительство, творчество, - и так и не достигнуть идеала,
совершенства; а женщине, чтобы состояться, достаточно родить ребенка. Все
духовное богатство мира, все созидание и творчество сосредоточены в
единственном слове - мать. И пусть я не родила своих девочек в
физиологическом смысле, но я дала им жизнь - жизнь, полноценную, свободную
и независимую. Они теперь не жалкая, бессловесная прислуга, не куклы для
утех - они люди, они могут радоваться и страдать, а мой долг - быть
сопричастной с ними. Мы продолжаем себя в своих детях, в них мы обретаем
бессмертие. Неродившая женщина - как бесплодная смоковница. Да, велика
тяжесть матери - все боли, все болезни своего ребенка: пропускает она
сквозь свою душу, несет она заботы и лишения, отказывает себе в сладком
куске и модной одежде - но как велико ее счастье видеть возросших детей
своих - красивых и гордых. Мать все беды и радости постигает сердцем своим,
и потому в ней - вся мудрость мира. Насколько я сама обогатилась духовно,
став матерью! Я была секретаршей, служанкой, глупой девчонкой, знавшей
только бумаги и переговоры, и считала себя умной. Сейчас я смеюсь над
собой.
Тот, кто не испытал чувства страха за другого, чувства постоянной
тревоги за своего ребенка, чувства радости за его достижения, кто не видел,
как на твоих глазах взрослеет и меняется, становясь лучше и прекраснее,
порожденное тобой существо - тот не может назвать себя познавшим жизнь.
Только мать знает ее сокровенные тайны.
Но имею ли я право подвергать своих девочек такой большой опасности,
рисковать их жизнью? И в этом заключена горькая истина - наши дети не наши
рабы. С каждым своим шагом они уходят от нас все дальше и дальше, и нам их