"Екатерина Белецкая, Анжела Ченина. Настоящие" - читать интересную книгу автора

собственному решению, принятому несколько минут назад. "Я убью его, - думал
Лин. - А потом себя. Нельзя так больше".
В коридоре, проходя мимо зеркала, он испугался своего отражения -
мокрые волосы, совершенно безумные глаза, перемазанное кровью лицо.
Он бы убил, наверное, но решимости не хватило. Он ушел к себе и снова
заплакал, сидя в темной комнате - на этот раз от дикой головной боли и
отчаяния.
Через пару часов пришел Ренни, уговорил Лина разрешить снять боль - и
Рыжий тут же провалился в сон как под лед.
Проснулся он ночью. Рядом с его постелью сидела Тон, лицо ее было
настолько несчастным, что заготовленная фраза, чтобы она "убиралась отсюда",
застряла у Лина в горле, и он лишь молча сглотнул. Свет в комнате был
приглушенным, рассеянным, зимняя ночь за маленьким окном крутила снежную
муть, словно стремясь войти в дом, разрушить преграду. Окна в английской
части дома Тон и Ренни были стеклянными, и сейчас Лину почудилось, что снег
вот-вот разрушит стекло и ночь вольется в комнату...
- Прости меня, - на пределе слышимости сказала Тон. - Лин, прости меня,
пожалуйста, если сможешь.
Лин молча смотрел на нее, с трудом понимая, о чем она говорит. Голова
болела меньше, но соображал он с трудом.
- За что? - спросил он неуверенно.
- За бессилие. - Встречающая опустила голову. - Лин, я... мы... Недавно
пришел семьсот восьмидесятый, мы работали на Встрече, и... У нас почти не
осталось потенциала. В том, что с тобой сегодня произошло, виновата я.
"Она меня обманывает, - отрешенно подумал Лин. - Это неправда. Она меня
утешает. Я сам виноват".
- Ты ни при чем. - Лин с усилием сел. - Я сам. Тон, понимаешь, я до сих
пор думаю, что, если бы мы умерли тогда, всем было бы лучше. Нам в том
числе.
Тон расплакалась.
- Не надо, - попросила она. - Лин, пожалуйста. Я тебя очень прошу.
Откройся, и давай хотя бы попробуем поработать.
В тот момент Лину было почти все равно. Он покорно кивнул, лег - и
вдруг, стоило Встречающей коснуться его разума, все внезапно стало на свои
места. Он в секунду осознал чудовищность того, что говорил и думал в
последние часы. Что-то внутри него словно срасталось воедино,
восстанавливалось, принимало должную форму. Лин не заметил, как уснул.
Он проспал сутки, а потом неделю почти ни с кем не разговаривал.
Ему было стыдно.
С Пятым он не встречался практически месяц, лишь когда они начали
готовиться к возвращению в рабочий режим, им поневоле пришлось пересечься.
- Я принес тебе кое-что, - сказал тогда Пятый, войдя в Линову
комнату. - Может быть, потом пригодится.
На стол между ними лег тяжелый армейский нож без ножен, железо глухо
стукнуло по дереву столешницы. Рыжий удивился. Вроде бы Пятый собирал только
ложки, а вот поди ж ты. Откуда что берется.
Лин молчал.
- Не буду тебе мешать и попрошу остальных, чтобы тоже не делали
этого, - сухо сказал Пятый.
- Я не хотел... - начал было Лин, но Пятый, треснув по столу ладонью,