"Владимир Николаевич Беликов. Война: Впечатления деревенского подростка " - читать интересную книгу автора

к деревне. И как будто ничего не случилось, и солнце светило по-прежнему,
только по реке плыли бревна от разбитого моста.


* * *

Постепенно мы привыкли и к бомбежкам, так как знали, что бомбят
вообще-то мосты, а не деревню. Хотя отдельные бомбы попадали и по сельской
окраине, убивая неповинных людей. А мосты быстро восстанавливали; военные на
повозках, реже на грузовиках, а чаще пешком редкими [479] цепочками тянулись
к лесу. Если замечали, что пролетающие мимо самолеты вдруг разворачиваются в
нашу сторону, военные бежали кто куда, а мы исправно ссыпались в погреб и
сидели там, слушая и считая взрывы...
Однажды в погреб скатилась мама, задыхающаяся, успевшая убежать с реки,
где полоскала белье. Говорит, чуть не померла по дороге, бегом с тяжелой
корзиной поднимаясь в гору. А когда мы вылезли из погреба и подобрали
корзину с бельем, которую мама оставила на улице, оказалось, что у нее
пробит бок, и в мокром белье застрял еще теплый осколок, величиной со
спичечный коробок. Да, вот если б не было корзины и белья, сидел бы он в
мамином теле!


* * *

В окошко я увидел, что к нашей хате идет какой-то военный с вещмешком
за спиной. Что-то знакомое в усталой походке, в лице... Ах, да ведь это дядя
Шура, папин брат, бывший трубчевский прокурор! Выбегаем навстречу. Небритый,
грязный, усталый родной человек. Оказывается, их часть стоит где-то в лесу,
километрах в двенадцати от Гнилева, и товарищи-командиры отпустили его за
провиантом, собрав деньги, у кого сколько было. Мама спросила:
- Может, голову помоешь, побреешься, отдохнешь?
- Что ты, Шура, у меня мало времени. И уморился сильно. Три ночи без
сна, неделю не разуваясь. Мне б часок вздремнуть... - ответил он, сидя на
скамье и стаскивая [480] сапоги. И такой запах от портянок шибанул в нос -
жуть! Зоя налила в таз воды, он опустил туда ноги, уже засыпая. Мы перевели
его на кровать, и в одну минуту он уже спал мертвым сном.
Зоя постирала портянки, повесила сушиться. А мама рысью понеслась по
деревне закупать продукты, велев мне затопить печь. В одном чугуне поставили
варить десятка три яиц, в другом - кое-как ощипанных кур. Мама набила
жестяный бидончик сливочным маслом, остудила яйца, завернула в чистую
тряпочку сало.
Дядя проснулся, как будто не спал. Торопливо собрался. Уже в сенях
остановился поговорить с мамой. Из обрывков разговора я узнал, что тетя Маня
с ребятами эвакуировалась, что вообще дела плохи, так как жмет неимоверная
сила, что война затянется не на один год, что их часть отступает, и он
боится, вернувшись, не найти ее.


* * *