"Михаил Белиловский. Поведай сыну своему" - читать интересную книгу автора

- А я скажу коротко: мазелтов1 и еще раз мазелтов, - вмешался в
разговор подошедший к ним аптекарь Айзенберг. - И чтобы Вам и вашим детям
никогда не понадобились лекарства. Пусть я останусь без парнусе и разорюсь,
а Вы, дорогие мои, живите по сто и больше лет и не болейте.
Далее портной Дувыд, жестянщик Срул и другие задавали бесконечные
вопросы - когда и где будет свадьба, останутся ли молодые в Ружине или
поедут жить в Киев.
Это был очень счастливый день.
Потом - свадьба.
Главная двухэтажная синагога в Ружине стояла у самой реки на северном
берегу, обращенная своими высокими разноцветными витражами на юг. С
противоположной стороны - широкий, просторный вход, с нависающими над ним
двумя наружными балконами, выходил на небольшую площадь.
Выполненный из драгоценного дерева амфитеатр для мужчин и балкон для
женщин придавали залу особую торжественность.
Когда заезжие хазаны из Бердичева, Житомира или даже Киева приезжали и
пели в этом зале, их мощные голоса, достигая высокого свода, приумножались
до такой духовной силы, что, казалось, они, эти голоса, спускаются с самих
небес, от самого Господа Бога! Здесь много света, много солнца и каждый
молящийся здесь чувствует себя жителем огромного мира, опекаемого заботой и
разумом Всевышнего, и он забывает о тяжелом труде по добыванию хлеба
насущного, о самых тяжких обидах, даже таких, как обиды со стороны своих
самих близких родственников и друзей.
В этом зале Залман и Фейге удостоились благословения и наставления на
будущую совместную жизнь.
Когда они торжественно под хупой выходили из синагоги, вся площадь была
запружена народом.
Этот день до конца был радостным для всех, но не для Бенциона. На
выходе из синагоги любопытствующие немного сжали процессию и Бенцион
почувствовал, что чья-то рука быстро нырнула в карман его сюртука и столь же
быстро убралась прочь. Когда он опустил свою руку в карман, то обнаружил
листок бумаги. Сердце ему подсказало что-то недоброе, и он воздержался ее
вытащить. Он только быстро повернулся, пытаясь по каким-либо признакам
обнаружить человека, который это сделал и предпочел остаться неизвестным. Но
все его попытки оказались тщетными. Выбрав момент, чтобы никто из домашних
не увидел, Бенцион прочитал короткую записку, написанную на украинском
языке:
"Побереги детей своих по дороге в Зарудинцы."
Холодный пот в одно мгновение покрыл его спину.
- Боже! Чем я провинился перед тобой? Я благодарю и преклоняюсь перед
твоей добротой и благоденствием, которыми ты нас одарил. Но если теперь нам
нужно принести что-либо в жертву, то возьми мою жизнь. Не губи моих детей! -
прошептал про себя Бенцион.
Прежде всего, он решил никому об этом не говорить, даже Залману.
Не хотелось отравлять праздник. Однако когда они пришли домой, Песя
спросила мужа:
- Беня, ты не заболел? Что-то ты мне не нравишься.
- Какие глупости! Я здоров и счастлив, - сказал он, напрягая все свои
силы, чтобы посмотреть жене в глаза и развеять подозрения. В ответ на это
Песя тяжело вздохнула сквозь слезы: