"Михаил Белиловский. Нить непрерывная (полностью)" - читать интересную книгу автора

очевидцем всепобеждающего таинства.... Всякий раз воздушная легкомысленная
тучка в белом газовом одеянии с легкостью балерины налетала на хитро
улыбающееся, любопытное светило и... на всякий случай сочувственно
перекрывало его назойливый взгляд...
Ночная тишь в деревне. Вслушайтесь! Именно так, - вслушайтесь в нее, в
тишину, и вы становитесь ее добровольным пленником. И уже не в состоянии
будете от нее оторваться.
Там в этой тишине вы услышите дыхание и пульс вселенной. Почувствуете
ее радости и печали, раздольную мелодию и слезы, призыв к борьбе и торжество
победы, рождение и смерть. Это словно библейский манускрипт о настоящем. Не
в грохоте металла и вое сирен суть мирской жизни. Вечное и незыблемое,
движение и рост, - именно здесь. Все, что сопровождает жизнь, от малейшего
шороха ветра и до раскалывающего небеса могучего грома, органически
сливается с вашим существом в одно целое. Это ваш возврат к истокам
мироздания. И пришли вы сюда не просто как пассивное составляющее природы.
Ваш счастливейший удел познавать и восхищаться ее творениями, благословлять
и воодушевляться красотой и гармонией, находить определенный смысл в
развитии и усовершенствовании, быть со всем этим рядом. Деревенская тишина,
- она располагает к мысли, глубокой, обстоятельной. Ее щедрость во времени и
спокойствии, позволяет оценивать обстоятельства, поступки. Деревня, ночь,
тишина, - богатство беспредельное. Оно, загадочное, увлекающее, интригующее,
обещающее... И, с этих позиций, еще и великий лекарь тоски и печали.
Было уже за полночь, когда Аня погрузилась в сон, а Володя все еще не
мог справиться с глубоким возбуждением от событий последних дней. Кругом
царил покой, покрытый непроницаемой темнотой ночи, а мысли и чувства
бесконечной чередой осаждали сердце и мозг, не оставляя места сну.
Он подумал о том, что не помнит даже, когда он мог так вот оставаться
наедине с самим собой, и иметь возможность осознать то, что с ним
происходит. Некогда было. Надо было постоянно бежать вперед и всюду
успевать.
А сейчас, прислушиваясь к ровному умиротворяющему Аниному дыханию, сам
себе удивился, обнаружив, что счастье всегда для него оставалось где-то
впереди. Казалось, он ни разу так и не завладел им сполна.
Мысли пробежались по прошедшему времени.
День рождения его однокурсницы. Он немного опоздал, и его представляют
незнакомым ему гостям. И вдруг - лицо, фигура, - все на удивление. Ростом
невелика, но поражает отточенной стройностью. Не верилось, глядя на нее, что
на таком маленьком обличье, окаймленном крупными завивающимися темными
локонами, может поместиться столько чувственного, гармоничного,
выразительного. Магнетизм пухлых, крупно очерченных губ сводил с ума.
Глаза.... Весь вечер он вел себя неуклюже. Неустанно хотелось в них
заглянуть и, вместе с тем, боялся лишний раз их увидеть. Раньше ему часто
приходилось слышать, когда разговор шел о красивом человеке: "Какие у этого
человека замечательные глаза!?" И удивлялся, считая, что в печали, радости,
грусти, восторженности, красиво очерченный нитью ярких алых губ рот с
прямыми белоснежными зубами, манера говорить, улыбаться, возмущаться, -
много выразительней. И вдруг глаза, огонь которых пронизывает душу с одного
лишь взгляда, не оставляя места для чего ни будь другого. Большие,
всеобъемлющие, как голубое небо, и в них, - то радость, то грусть, то мысль.
На прощанье, оказавшись лицом к лицу с ней, совершено неожиданно, при