"Генрих Белль. Завет " - читать интересную книгу автора

прежней враждебности между нами даже установилось нечто вроде дружелюбия, я
все равно чувствовал, что я здесь не только лишний, но и просто всем помеха.
Так что я бросил окурок на плиты двора, в сердцах придавил его
каблуком, сказал "Доброй ночи!" и снова вскочил на велосипед. Уже вскоре я
достиг соседнего хутора, что укрылся в кустистом лесочке неподалеку, это
была тихая, почти заброшенная развалюха, какие попадаются в тех краях сплошь
и рядом. Самое страшное в этих крестьянских подворьях то, что они кажутся
нежилыми, между тем как в них обитают люди. Но теплого духа, который
приносит с собой крестьянская работа, в них нет, наоборот, на всем лежит
налет бездумной праздности, которая казалась нам совершенно недеревенской,
этакий воздух декаданса, атмосфера какой-то почти литературной хандры,
особенно зловещая именно на крестьянском дворе.
Крестьянин с женой сидели в темной кухне, поэтому первое, что я увидел,
был огонек сигареты.
- Добрый вечер, - сказал я, невольно переходя почти на шепот. - Я
насчет коровы.
- Коровы? - переспросил из темноты тягучий, насмешливый женский голос.
- Да-да, - отозвался хрипловатый, но тоже с каким-то подвохом мужской
голос, - они хотели корову купить, только...
- По-моему, - прервал я его, - все уже обговорено.
- Обговорено! - повторил за мной неприятный мужской голос, к которому я
никак не мог разглядеть лица. - Ничего еще не обговорено, вовсе ничего,
понятно?
Я помолчал. Поскольку сесть мне не предлагалось, я сам уселся на
табурет возле окна и тоже закурил.
- Обговорено! - снова хмыкнул тот же голос, но уже без прежней
уверенности.
- Мне сказали, - откликнулся я, - что все решено. Этой ночью мы должны
забрать корову.
- Merde! - чертыхнулся голос. - Вот те и на! В Париже люди за килограмм
мяса по пятьдесят франков платят, а мне, значит, корову четырех центнеров
весом за пять тысяч им отдавай! Нет уж, дудки, я пока что в своем уме,
нет...
- Хорошо, - сказал я тихо, но твердо. - Берите вашу корову на привязь и
ведите в Париж. Может, там вы даже по восемьдесят франков за килограмм
выручите.
Я почувствовал, как оба они подняли головы и на меня уставились, но что
самое скверное, я-то сам ничего не мог разглядеть, кроме редкого
поблескивания вязальных спиц и смутных очертаний светлой вязаной шапочки;
сигарету, видимо, уже успели выплюнуть.
- В конце концов, - по-прежнему тихо сказал я, - вас ведь никто не
заставляет продавать корову, верно?
Ответом мне было неприязненное молчание.
Все подобные сделки были своего рода полулегальным черным рынком, они
противоречили закону, который мы сами же установили и за соблюдением
которого сами же должны были следить, но я уже говорил вам: солдаты, которых
держат впроголодь, плевать хотели на любые законы. Разумеется, вопрос мой
был смешон, ведь я задавал его, облаченный грабительскими полномочиями
оккупанта, - пусть даже по закону крестьянин просто обязан был нам в этой
сделке отказать.