"Генрих Белль. Когда кончилась война ("Город привычных лиц" #7) " - читать интересную книгу автора

Нойсерштрассе в район бульваров. Я все время ждал, что заплачу, но слез
почему-то не было; здание страхового агентства на бульваре было тоже
разрушено, а на месте Гогенштауфеновских бань кое-где поблескивали голубые
плитки. Я все надеялся, что грузовик куда-нибудь свернет, потому что мы жили
на бульваре Каролингов; но он никуда не сворачивал, а мчался вниз по
бульварам: площадь Барбароссы, бульвар Саксов, - бульвар Сальери; я не
решался глядеть в сторону нашего дома, да так и не поглядел бы, если бы у
площади Хлодвига не случился затор и наш грузовик не остановился бы как раз
перед домом, в котором мы раньше жили, и тут я поднял глаза. Понятие
"полностью разрушен" неточное; лишь в редких случаях удается полностью
разрушить дом: даже трех или четырех прямых попаданий может оказаться
недостаточно, для верности он должен еще и сгореть; дом, в котором мы жили,
был полностью разрушен не в техническом смысле, а по сути дела, иначе
говоря, я все же смог его узнать: сохранились парадный вход и звонок у
двери, а я думаю, что дом, у которого еще есть парадный вход и звонок у
двери, строго говоря, нельзя назвать "полностью разрушенным", во всяком
случае, в техническом смысле. Но в доме, в котором мы жили, можно было
узнать куда больше, чем парадный вход и звонок: две комнаты в первом этаже
почти совсем уцелели, а во втором этаже по какой-то нелепой случайности
сохранились даже три - остаток стены поддерживал третью, хотя она, наверно,
обрушилась бы под струей воды; от нашей квартиры, расположенной на третьем
этаже, осталась одна комната, но передней стены, той, что выходит на улицу,
не было, выше громоздился узкий высокий фронтон с зияющими глазницами окон;
однако внимание мое привлекли два человека, которые разгуливали по нашей
гостиной, как у себя дома. Один из них снял со стены репродукцию Терборха,
которую очень любил мой отец, подошел туда, где прежде были окна, и показал
ее третьему человеку, стоявшему на тротуаре перед нашим домом, по тот
покачал головой с таким видом, словно он находился на аукционе и эта вещь
его не интересовала; тогда человек, орудовавший в нашей гостиной, вернулся к
задней стене, повесил репродукцию на место и даже приподнял уголок, чтобы
она не висела косо; меня растрогала такая аккуратность - он отошел на шаг
назад, чтобы убедиться, что картина теперь и в самом деле висит правильно, и
удовлетворенно кивнул. Тем временем его партнер снял со стены гравюру
лохнеровского алтаря*, но и она явно не пришлась по вкусу человеку на
тротуаре; в конце концов первый, который отнес на место Терборха, снова
вышел вперед, сложил ладони рупором и крикнул:
______________
* [12] Лохнер Стефан - немецкий живописец XV века, прозванный
"Мастером Стефаном Кельнским", автор знаменитого алтарного складня в
Кельнском соборе.

- Есть пианино!
Человек на тротуаре заулыбался, закивал, тоже сложил ладони рупором и
крикнул в ответ:
- Иду за лямками!
Пианино мне видно не было, но я знал, где оно стояло: в правом углу
гостиной, которого я не мог видеть и где как раз скрылся человек с гравюрой.
- А где ты жил в Кельне? - спросил бельгийский часовой.
- Да в той стороне, - сказал я и неопределенным жестом указал в сторону
западной окраины.