"Генрих Белль. Почтовая открытка" - читать интересную книгу автора

произошло. Но что именно - я не знал. Эта комната уже не была больше моей.
Вот в чем все дело. Сейчас я понимаю, что суть была именно в этом. Но тогда
я делал бессмысленные вещи для того, чтобы убедить себя, что эта комната все
же принадлежит мне. Мне вовсе не к чему было перебирать письма в коробке,
приводить в порядок книги. Но еще не осознав, что я делаю, я уже начал
укладывать свой портфель - положил туда рубашку, кальсоны, полотенце и
носки, а потом пошел в ванную, чтобы взять бритвенный прибор.
Мать все еще сидела за столом. Она больше не плакала. Кусок хлеба с
маслом, который я так и не съел, и остатки кофе в чашке еще были на столе.
Я сказал матери:
- Пойду к Гисельбахам. Узнаю по телефону, когда отходит поезд.
Когда я вернулся от Гисельбахов, пробило двенадцать. В коридоре пахло
жарким и цветной капустой. Мать разбивала в мешочке лед, чтобы уложить его в
нашу маленькую мороженицу.
Поезд отходил в восемь вечера. Около шести часов утра следующего дня я
должен был прибыть в Аденбрюк. До вокзала было всего пятнадцать минут ходу,
но я ушел из дому уже в три часа. Я обманул мать, которая не знала, сколько
езды до Аденбрюка.
Последние три часа, которые я пробыл дома, показались мне почти такими
же долгими и тяжелыми, как и все те долгие годы, которые последовали за
ними. А эти годы тянулись бесконечно. Я уже не помню, что мы в тот день
делали. Еда казалась нам невкусной. Мать очень быстро отнесла обратно на
кухню жаркое, цветную капусту и картошку. Потом мы пили кофе, который
остался от завтрака; чтобы он не остыл, мать накрыла его желтым колпаком. Я
курил сигареты, и время от времени мы обменивались скупыми словами.
- Восемь недель, - сказал я.
И мать повторила:
- Да, да, конечно. Она больше не плакала.
Три часа подряд мы лгали друг другу, пока мне стало уже совсем
невмоготу.
Мать благословила меня, поцеловала в обе щеки, и когда я закрыл за
собой дверь, я знал, что она плачет.
Я пошел на вокзал. На вокзале царило оживление. Было время каникул:
всюду сновали загорелые веселые люди. Я выпил пива в зале ожидания и в
половине четвертого решил позвонить своей маленькой сослуживице, с которой
собирался встретиться на пляже.
Пока я набирал номер - никелированный диск с дырочками уже пять раз
вернулся в свое первоначальное положение, - я уже почти пожалел, что начал
звонить. Но все же я набрал и шестую цифру. Услышав в трубке ее голос, - она
спросила: "Кто говорит?" - я с секунду помолчал, а потом медленно произнес:
- Бруно... Не смогла бы ты прийти? Я должен уехать, меня призывают.
- Сейчас? - спросила она.
- Да. - Она на секунду задумалась, и я услышал в трубке чьи-то голоса -
по-видимому, кто-то собирал деньги на мороженое.
- Хорошо, - сказала она. - Я приду. На вокзал?
- Да, - сказал я.
Она очень скоро приехала, но даже сейчас, хотя с тех пор как мы
поженились, прошло уже десять лет, я не знаю - сожалеть ли мне об этом
телефонном разговоре. Во всяком случае, она позаботилась о том, чтобы за
мной сохранилось мое место на фабрике; когда я вернулся домой, она вновь