"Генрих Белль. Ты слишком часто ездишь в Гейдельберг" - читать интересную книгу автора

всегда выказывал ему свое расположение. К тому же испанский факультет
народного университета и немецкое отделение испанской вечерней гимназии
закончены и впрямь успешно.
После завтрака он помог отцу вымыть машину, матери - прополоть грядки,
а когда он собрался уезжать, она дала ему с собой морковку, шпинат и
свежезамороженную вишню; все это она уложила в большую сумку-холодильник и
велела подождать, пока нарежет в саду тюльпаны для матери Каролы; тем
временем отец проверил, хорошо ли накачаны шины, попросил включить двигатель
и придирчиво вслушался в работу мотора, затем подошел поближе к опущенному
окошку и спросил:
- Ты все так же ездишь в Гейдельберг... по автостраде?
Вопрос прозвучал так, будто отец сильно сомневается в старенькой,
разбитой машине, которой два-три раза в неделю приходится проезжать эти
восемьдесят километров.
- В Гейдельберг? Да, езжу; что поделаешь, "мерседес" мне пока не по
карману.
- Кстати, о "мерседесе"... Тот человек из окружного управления, он еще
вроде культурой заведует, привозил сюда на осмотр свой "мерседес". Доверяет
его только мне. Как его звать-то?
- Кронзоргелер?
- Вот-вот. Приятный человек, я бы безо всякой иронии сказал, что у него
изысканные манеры.
Тут пришла с букетом мать и проговорила:
- Передавай привет Кароле и ее родителям. А во вторник все увидимся.
Перед тем как он тронул машину с места, отец снова наклонился к окошку
и буркнул:
- Не ездил бы так часто в Гейдельберг... на этой развалюхе.
Когда он приехал к Шульте-Бебрунгам, Каролы еще не было дома. Она
звонила и просила передать, что еще не закончила отчет, но постарается не
задерживаться - пусть садятся за стол без нее.
Терраса была тут гораздо просторнее, а жалюзи хоть и подвыцвели, но
казались роскошными, и вообще все выглядело как-то изящнее, даже то, что
садовая мебель местами облупилась, а на дорожках меж красных плиток кое-где
пробивалась трава; эти мелочи немного злили его, как и разговоры, которые
ему иногда доводилось слышать на студенческих сходках: из-за этого и из-за
его одежды они спорили с Каролой, которая упрекала его, что он слишком уж
следит за собой и одевается чересчур буржуазно. Он поговорил с матерью
Каролы о делах в саду, с отцом - о велогонках; кофе ему показался тут хуже,
чем дома; он нервничал, но старался, чтобы нервозность не перешла в
раздражительность. Ведь родители Каролы были людьми милыми, вполне
современными и приняли его в семью без всякой предубежденности, даже дали в
газету официальное сообщение о помолвке; в общем, со временем они пришлись
ему по душе, хотя сначала мать Каролы действовала ему на нервы своим вечным
"прелестно!".
С некоторым, как ему показалось, смущением доктор Шульте-Бебрунг повел
его в гараж, чтобы продемонстрировать свой велосипед, на котором он каждое
утро делал пару кругов по парку или вокруг Старого кладбища.
- Роскошная машина! - похвалил он велосипед доктора, похвалил горячо и
без всякой зависти; он проехался для пробы по саду, объяснил
Шульте-Бебрунгу, как правильно распределять нагрузку на мышцы (ему