"Генрих Белль. Приглашение на чай к доктору Борзигу " - читать интересную книгу автора

Франциска. Вы меня здорово напугали: грязью, которая с течением времени
осядет во мне... и чувством тошноты по утрам... темными покрывалами, которые
мне могут накинуть на глаза. Неужели я стану слепой игрушкой уходящих лет?..
Но в детстве вы, наверное, не плакали, сидя в зимний день на корточках перед
булочной, и не вдыхали теплый, сладкий запах свежего хлеба...
Фрау Борзиг. Нет. А вы плакали... перед булочной?
Франциска. Да. Меня посылали купить несколько хлебцев, в руке я сжимала
монетки, но прежде чем зайти в булочную, я становилась на колени прямо в
сугроб у окна, окунала лицо в хлебный дух... И плакала.
Фрау Борзиг. Почему вы плакали?
Франциска. Не знаю почему... я не могла удержаться от слез и не
понимала, как может жена булочника быть такой равнодушной... Когда я шла в
школу, булочник стоял в дверях и курил, он был усталый, бледный и
приветливый. Тогда мне становилось стыдно...
Фрау Борзиг (смеется). Чего вы стыдились?
Франциска. Не знаю... я стыдилась и его и себя... Может, мне было
стыдно потому, что булочник был ко мне несправедлив, - впрочем, так же, как
и я к нему... Такое же чувство бывает у меня, когда я плачу в кино. Роберт
говорит, что ни один фильм не стоит слез.
Фрау Борзиг. Боже мой, вы плачете в кино! Но, детка моя... вы ведь
должны... (Смеется.) Нет...
Франциска. Я знаю, что плакать глупо, этого делать не следует, но и
Роберту не следует надо мной смеяться и ругать меня. Это так же, как с
булочником... это так же, как со стихотворением о всемирном потопе. Вы
правда находите его хорошим?
Фрау Борзиг. Я нахожу его прекрасным.
Франциска. А я - нет: может, оно и красивое, может, оно хорошо
звучит... и картина, нарисованная в нем, прекрасна, но... я не знаю... мне
кажется, что в нем - какая-то фальшь: если нас что-нибудь действительно
страшит, надо плакать... А это стихотворение не вызывает слез, оно, видно,
написано для людей, которые просыпаются по утрам с чувством тошноты, а меня
еще пока не тошнит.
Фрау Борзиг. Я никогда не плакала перед окном булочной, никогда не
плакала в кино и забыла, как вкусен хлеб... тот, что мы называем сухой
коркой.
Франциска. Скажите, вы никогда не замечали, как красивы разноцветные
леденцы: красные, зеленые... до чего же они зеленые, удивительно зеленые...
меня это всегда трогает.
Фрау Борзиг. Мне их не разрешали сосать, это вредно для здоровья.
Франциска. Не так вредно, как глотать пыль, которую вы глотали всю
жизнь. Они... (Внезапно прерывает себя.) Вот идет Роберт.

Тишина. Потом вдруг слышны шаги.

Фрау Борзиг. Мне надо уходить. Выпустите меня поскорее.
Роберт. Вы здесь? Я рад, что могу вас поблагодарить.
Фрау Борзиг. Я ухожу, не благодарите меня... Лучше расскажите
Франциске, как там было. Она вас ждет...
Роберт. Ничего особенного там не было... я так и предполагал. У меня
осталось сожаление о том, чего не произошло в этот вечер, хотя могло бы