"Сол Беллоу. Между небом и землей" - читать интересную книгу автора

они к черту! О своих я собираюсь рассказывать, и будь у меня ртов, как у
Шивы рук, и все в деле, мне бы и то не хватило. В моем теперешнем состоянии
распада я просто не могу не вести дневник - то есть беседовать с собою
лично - и ни малейших не чувствую угрызений по этому поводу, и отнюдь не
считаю, что это баловство или слюни. Крепкие парни могут и помолчать.
Им -что! Они водят самолеты, бьют быков, ловят тарпонов, а я практически не
выползаю из комнаты.
Казалось бы, в городе, где прошла чуть не вся твоя жизнь, ты не должен
быть одинок. Но вот я одинок, именно одинок, в самом буквальном смысле
слова. Десять часов в сутки я торчу один на один с собой в четырех стенах
своей меблирашки. Для заведений такого жанра это еще ничего, хотя, конечно,
присутствует стандартный набор прелестей: кухонные ароматы, тараканы,
специфические жильцы. Но с годами и к тем, и к другим, и к третьим как-то
привыкаешь.
Книгами я более чем обеспечен. Жена без конца таскает в надежде меня
ими увлечь. Н-да, хорошо бы. Раньше, когда у нас еще была квартира, я читал
запоем. И без конца покупал книги, даже чаще, признаться, чем проглатывал.
Зато, окружая меня, они служили как бы гарантом жизни ценной, питательной и
расширенной, не то что та, которую мне приходилось влачить изо дня в день. А
поскольку я не мог постоянно воспарять к этой высшей жизни, я хоть имел под
рукой ее знаки. Чтоб в крайнем случае просто оглядывать и ощупывать корешки.
Но вот сейчас, сейчас, когда времени вагон и можно бы погрузиться в занятия,
которые давным-давно назрели, я не в состоянии читать. Не лезет в меня.
Прочту от силы страницы две-три, даже иногда абзац, и - все, не идет.
Скоро семь месяцев, как я ушел с работы в туристическом агентстве (туры
по Америке) в связи с призывом в армию. И вот жду у моря погоды. Кажется, ну
подумаешь, ерунда, их бюрократические художества плюс волокита. Сначала я
даже не возражал. Ладно, думаю, будут каникулы, краткая передышка. Это в
мае, когда меня завернули из-за того, что у меня не в порядке документы. Я
прожил здесь восемнадцать лет, но все равно я канадец, британский подданный,
и хоть дружественный иностранец, меня нельзя призвать без каких-то там
исследований. Жду пять недель, потом иду к мистеру Маллендеру, прошусь на
время обратно, но тот объясняет, что дела у фирмы неважные, пришлось,
несмотря на многолетнюю службу, уволить мистера Трагера и мистера Бишопа, он
ничего не может мне обещать. В конце сентября меня письменно извещают, что я
исследован и одобрен, но, в соответствии с правилами, должен явиться для
повторного анализа крови. Через месяц сообщают, что я зачислен в первую
очередь, чтоб был готов. Итак - сижу, жду. Наконец, уже в ноябре, навожу
справки, и тут оказывается, что по новой статье, как человек женатый, я
должен призываться позже. Требую перерегистрации, объясняю, что лишен
возможности работать. Три недели с ними торгуюсь, после чего переводят в
третью очередь. Но не успеваю еще ничего предпринять, прошло всего ничего
(если точнее, неделя), и опять меня вызывают на анализ крови (каждый
действителен только два месяца). Опять время ушло псу под хвост. И эта
тягомотина еще не кончилась, не сомневаюсь. Еще на два, три, четыре месяца
хватит.
Айва, моя жена, тем временем меня содержит. Говорит, своя ноша не
тянет, и ей, мол, хочется, чтоб я наслаждался свободой, чтением и прочими
прелестями, которых буду лишен в армии. С год назад я нагло взялся за цикл
статей - в основном биографических - о философах Просвещения. Начал с Дидро