"Сол Беллоу. Герцог" - читать интересную книгу автора

восемнадцатое,-он в последнем выудил афоризм, который ему нравился: "Печаль,
сэр,- это вид безделья".
Лежа на животе, он продолжал подводить итоги. Умный он человек или
идиот? Пожалуй, на сегодняшний день он себя не посчитает умным. Может, и
были у него в свое время задатки умного человека, но он предпочел витать в
облаках, и прохвосты обобрали его дочиста. Что еще? Начал лысеть. Рекламу
"Дерматологи Томаса" он читал с преувеличенным скептицизмом человека,
истово, отчаянно желающего верить. Помогут тебе дерматологи, как же. Так
вот... прежде он был красивый мужчина. Сейчас это не лицо, а хроника
мордобоя. Впрочем, он сам напросился и еще добавил силы своим мучителям.
Отсюда он задумался о своем характере. Какой он у него?
Если воспользоваться современной терминологией, то он - нарциссист,
мазохист, анахронист. Его клиническая картина: депрессия, хотя не самая
тяжелая, не маниакально-депрессивный случай. Бывает хуже. Если допустить,
как это делают сейчас, что человек больное животное, то не получится ли, что
он драматически больной человек, беспроглядно слепой, феноменально
деградировавший? Нет, не получится. Как насчет сообразительности? Его
интеллект был бы куда действеннее, имей он сам агрессивный, параноический
характер, стремление властвовать. Он ревнив, но дух соперничества не
захватывает его целиком, как это бывает у параноиков. Теперь: как с
ученостью? И тут он был вынужден признать, что профессор он тоже - так себе.
Нет, он серьезный человек, в нем достаточно некой недооформившейся
основательности, однако систематичность всегда будет ему недоступна. Он
прекрасно начал докторской диссертацией по философии: "Место Природы в
английской и французской политической философии 17-18 веков". Закрепил
репутацию несколькими статьями и книгой "Романтизм и христианство". Но
другие его честолюбивые замыслы один за другим расстроились. Благодаря
прежним успехам он без труда находил работу, получал научные стипендии.
Наррагансеттская корпорация годами выплачивала ему пятнадцать тысяч долларов
на дальнейшие занятия романтизмом. Плоды этих занятий хранились в чулане, в
старом саквояже,- восемьсот страниц сбивчивых препирательств, так и не
подступивших к существу дела. Ему было больно думать об этом.
На полу, под рукой, лежали листки бумаги, и время от времени он,
свесившись, делал записи.
Сейчас он писал: Моя жизнь не затянувшаяся болезнь: моя
жизнь -затянувшееся выздоровление. Либерально-буржуазная переоценка, иллюзия
улучшения, яд надежды.
Припомнился Митридат, чья система учила выживать от яда. Тот провел
своих убийц, опрометчиво травивших его малыми дозами, и хотя весь
промариновался, все же не погиб.
Tutto fa brodo (Все сгодится).
Возобновляя копание в себе, он признал, что был плохим мужем - причем
дважды. Он отравлял жизнь первой жене, Дейзи. Вторая, Маделин, чуть не
доконала его самого. Сыну и дочери он был любящим, но плохим отцом.
Собственным родителям - неблагодарным сыном. Отчизне- безучастным
гражданином. Братьев и сестру он тоже любил, но - издалека. С друзьями
индивидуалист. В любви ленив. В радости скучен. Перед силой уступчив. С
собственной душой уклончив.
Удовлетворенный собственной суровостью, наслаждаясь жесткой дотошностью
своего приговора, он лежал на диване, заведя руки за голову и праздно