"Аркадий Белинков. Юрий Тынянов " - читать интересную книгу автора

ею в зависимости от того, что считается литературой в определенную
историческую Эпоху. Особенно заметно это становится в рубежные для искусства
эпохи, в годы, когда происходит смена школ. Так было с Некрасовым, которого
обвиняли в том, что он "вне литературы"; так было с Чеховым, не
погнушавшимся юмористикой "Осколков" и "Будильни-ка", ставшей в его
творчестве высоким искусством; так было с "жестоким романсом" у Блока; так
было с Маяковским, который превратил шутку Минаева в литературу.
Направление, жанр, формы, не воспринимаемые в одни эпохи как явления
эстетические, в другие могут занять господствующее положение. Более того,
нелитературная форма, введенная в литературу, тотчас же приобретает ее
свойства. Так дневник, записки, письмо становятся литературным жанром. В то
же время происходит и обратный процесс: в карамзинскую эпоху частное письмо
писали с черновиками и вариантами, адресат читал его вслух посторонним,
иногда его размножали. Нелитературная форма входит в литературу, и жанр
эпистолярного романа на десятилетие становится важнейшим в Европе. Наконец,
в произведения, которые не вызывают сомнений с точки зрения принадлежности к
литературе, включается внсэстетичсский материал, но воспринимаемый как
неэстетический и в то же время такой, который вне художественного
произведения эстетическим не является (в "Утраченных иллюзиях", "Войне и
мире", "Воскресении"). Дело не в том, что документальный материал обрастает
у писателя метафорами и пейзажами, а в том, что всегда литература тянулась к
жизненному материалу и не могла существовать без него. В различные же
исторические периоды лишь по-разному решался вопрос о способах включения
этого матерала. Одновременно с этим совершается возвращение литературного
материала в жизнь. Так было с Вертером, литературная могила которого стала
местом паломничества, а судьба - примером. (При этом не только для
самоубийц, но и для протестантов.) Тынянов не обращает внимания на то, что
борьба в литературе - это не частное дело литераторов.
Происходит постоянное перемещение, передвижение частей литературы:
что-то тонет, что-то всплывает на поверхность, что-то рождается, умирает,
создается, уничтожается. Как все живое, литература дышит, движется,
находится в постоянной войне с внелитературным окружением, и отдельные ее
элементы борются друг с другом.
(Прошла почти половина века с тех пор, как на это обстоятельство было
обращено внимание. За это время произошло много чрезвычайно важных
исторических событий (первая мировая война, Октябрьская революция, вторая
мировая война, освобождение от колониализма и пр.), в результате которых
многие люди уже привыкли к тому, что кибернетика не является буржуазной
лженаукой. Однако в литературоведении все еще приходится вдохновенно
доказывать преимущества исторической поэтики перед нормативной, что,
несомненно, тормозит наше поступательное движение.)
Статическое определение литературной категории не может быть построено,
потому что статическое определение собирает явления но сходству. Смысл же
каждого серьезного явления искусства и том, что в нем нет сходства с другими
явлениями. Если два художника работают одинаково, то один из них не нужен.
"Сдвиг старой формы", "смещение" рассматриваются Тыняновым как путь,
движение, развитие литературы, как история литературы. Все то, что делает
большой писатель, воспринимается на привычном литературном фоне как
смещение. "Привычная же литература" считает это отклонением от истинного
пути. "Вся революционная суть пушкинской "поэмы" "Руслан и Людмила" была в