"Руслан Белов. Муха в розовом алмазе" - читать интересную книгу авторадаст мне вольную или умрет, не передав по наследству, то он будет считать
сделку расторгнутой... У него везде свои люди - в милиции, в ФСБ, он под землей найдет... Из-за всего этого мне и пришлось поселить этого пьяницу у себя. - А где завещание Сома? - спросил я. - Вот, - ответила девушка и полезла в карман халата. В руках у меня оказалась второй сложенный вдвое лист белой писчей бумаги. Развернув его, я прочитал машинописный текст: ЗАВЕЩАНИЕ Я, Никитин Александр Иванович, паспорт VIII-СБ № 510620, выданный 27 июля 1987 г. Фрунзенским ОВД г. Душанбе, в случае моей смерти завещаю своему другу Чернову Евгению Евгеньевичу принадлежащие мне трикони (отриконенные ботинки) 43-го размера в хорошем состоянии, а также другую свою собственность - хорошую женщину Синичкину Анастасию Григорьевну. Снизу, под паспортными данными Синичкиной, записанными от руки шариковой ручкой, стояли дата, жирная синяя печать и подписи Сома, Тиховратова и Костоварова В.Г., архивариуса. *** идиотскими справками... Какую-то игру затеяла. Хотя, время сейчас такое, и любой самодур с толстой мошной и личной службой безопасности запросто может делать с простыми людьми все, что ему заблагорассудится... И с этой Синичкиной, и со мной". И, вспыхнув (я - Рыба и ненавижу, когда меня в руки берут), вскричал: - Вы понимаете, о чем говорите? Я не психиатр, не рабовладелец, я глава, ну, не глава, это я хватил, а член своего семейства, у меня трое детей от разных женщин и донельзя расстроенные финансы. Да и как жена посмотрит, вы представляете? Вообразите, я под вечер заявляюсь к ней с вами, вот в этой откровенной кофточке, и говорю: "Кисонька, эта девушка будет жить с нами. Она моя наложница". Девушка впилась в меня темными глазами. "Колдунья, точно", - подумал я. А она, выдержав паузу, очень мило сказала: - Так вам не обязательно брать меня в качестве жены или наложницы. Просто возьмите. А потом все образуется. В жизни все всегда образуется. Мне вспомнилось, как начался мой роман с Ольгой. С того, что напросилась мне в приемные дочки. Папаша, мол, негодяй. Одногодки на карьерах свихнулись. Кругом сволочи, все норовят под юбку залезть. Но ведь со страху напрашивалась. В тайге, набитой психами, разбежавшимися из сумасшедшего дома. "Нет, не возьму", - решил я. И, уже хмельной, пропел, с прищуром рассматривая симпатичное личико девушки: - Там, в краю, краю далеком, рабыня мне не нужна. Синичкина скуксилась. "Фиг ты меня захомутаешь. Ишь ты, в Москву захотела", - подумал я и, |
|
|