"Руслан Белов. Муха в розовом алмазе" - читать интересную книгу автора

даст мне вольную или умрет, не передав по наследству, то он будет считать
сделку расторгнутой... У него везде свои люди - в милиции, в ФСБ, он под
землей найдет... Из-за всего этого мне и пришлось поселить этого пьяницу у
себя.
- А где завещание Сома? - спросил я.
- Вот, - ответила девушка и полезла в карман халата.
В руках у меня оказалась второй сложенный вдвое лист белой писчей
бумаги. Развернув его, я прочитал машинописный текст:


ЗАВЕЩАНИЕ

Я, Никитин Александр Иванович, паспорт VIII-СБ № 510620, выданный 27
июля 1987 г. Фрунзенским ОВД г. Душанбе, в случае моей смерти завещаю
своему другу Чернову Евгению Евгеньевичу принадлежащие мне трикони
(отриконенные ботинки) 43-го размера в хорошем состоянии, а также другую
свою собственность - хорошую женщину Синичкину Анастасию Григорьевну.

Снизу, под паспортными данными Синичкиной, записанными от руки
шариковой ручкой, стояли дата, жирная синяя печать и подписи Сома,
Тиховратова и Костоварова В.Г., архивариуса.


***

Я выпил кружку залпом и задумался: "Точно, за нос водит с этими
идиотскими справками... Какую-то игру затеяла. Хотя, время сейчас такое, и
любой самодур с толстой мошной и личной службой безопасности запросто может
делать с простыми людьми все, что ему заблагорассудится... И с этой
Синичкиной, и со мной". И, вспыхнув (я - Рыба и ненавижу, когда меня в руки
берут), вскричал:
- Вы понимаете, о чем говорите? Я не психиатр, не рабовладелец, я
глава, ну, не глава, это я хватил, а член своего семейства, у меня трое
детей от разных женщин и донельзя расстроенные финансы. Да и как жена
посмотрит, вы представляете? Вообразите, я под вечер заявляюсь к ней с
вами, вот в этой откровенной кофточке, и говорю: "Кисонька, эта девушка
будет жить с нами. Она моя наложница".
Девушка впилась в меня темными глазами. "Колдунья, точно", - подумал
я. А она, выдержав паузу, очень мило сказала:
- Так вам не обязательно брать меня в качестве жены или наложницы.
Просто возьмите. А потом все образуется. В жизни все всегда образуется.
Мне вспомнилось, как начался мой роман с Ольгой. С того, что
напросилась мне в приемные дочки. Папаша, мол, негодяй. Одногодки на
карьерах свихнулись. Кругом сволочи, все норовят под юбку залезть. Но ведь
со страху напрашивалась. В тайге, набитой психами, разбежавшимися из
сумасшедшего дома. "Нет, не возьму", - решил я. И, уже хмельной, пропел, с
прищуром рассматривая симпатичное личико девушки:
- Там, в краю, краю далеком, рабыня мне не нужна.
Синичкина скуксилась.
"Фиг ты меня захомутаешь. Ишь ты, в Москву захотела", - подумал я и,