"Руслан Белов. Смерть за хребтом" - читать интересную книгу автора

Житник. - Просто сопель не люблю...
- В общем, Тимур предложил мне к нему на работу устраиваться и с ним
лететь, - недослушав его, продолжил рассказ Сергей. - Потому как делать ему
нечего - в три дня человека надо найти. А свои люди кончились. "Кругом
враги, подсиживают, - говорил. - Старые, надежные друзья кто в Россию
уехал, а кто состарился". Тридцать процентов предложил.
Я сделал вид, что не поверил ни единому его слову, и стал канючить о
своем радикулите, болезни матери, обещал подумать и через пару дней
ответить. А он задумался на минуту, потом так на меня посмотрел...
Пристально, тяжело, как на труп врага посмотрел. Я понял, что точно
закажет, если откажусь. Или до матушки доберется. Он хорошо знает, где она
живет... Мне приятель один недавно о нем рассказывал... Говорил, что
Абдурахман ни перед чем не останавливается. Особенно сейчас, когда если не
ты, по тебя в унитаз спустят. И что недавно пацаны какие-то порезали его
возможного соперника на место главного геолога Управы. Глаза выкололи. И
этот второй, которого на жопу посадили... Точно, его рук дело. Утечку,
наверное, профилактировал... Так вот, смотрю я в такие его глаза и думаю,
как выкрутится. И тут вспомнил, как Черный в былые времена жену свою
дурачил...
- Серый! - повысил я голос, посмотрев в сторону кухни, в которой
хлопотала Лейла. - Я жил тогда по кодексу строителя коммунизма и всегда был
честным семьянином. И никогда никого не обманывал!
- Так вот, этот строитель коммунизма, если с полюбовницей до или после
полуночи задерживался, то после того, как Ксюха ему дверь открывала,
естественно, как стеклышко трезвому, потому как, сами понимаете, в постелях
с девушками строители-джентльмены водку не пьют...
- Серый! Да тише ты! Если Лейла услышит, я оторву то, что мажут
блендамедом.
- Себе? - загоготал Кивелиди.
- Тебе. Мне она оторвет!
- Ну, в общем, - продолжил Сергей, понизив голос, - как только дверь
открывалась, Черный со стоном и закатившимися глазами бросался мимо
подбоченившейся жены в сортир и часа два смачно рыгал там в унитаз. А утром
она его спрашивала: "С кем ты, милый, так надрался? С Бочкоренкой или с
Кивелиди?" Так вот, и я со второй "Пшеничной" стал алкаша изображать. Потом
взял третью бутылку и после первого же из нее стакана целоваться начал.
Наберу слюны в рот побольше и лезу, целуюсь. Когда он оттолкнул меня и
по-таджикски отца моего собакой назвал, я плакать начал за жизнь свою
паскудную. Классно, скажу я вам, повеселился. Потом на пол упал и
отрубился. Благо всю ночь не спал и по утряне три стакана выпил.
- И все? Надо было еще и описаться, - съехидничал я. - По системе
Станиславского для полной убедительности.
- Прости, Черный, не получилось. Я ведь и в самом деле заснул. А то
сидел бы перед вами трезвый почти... А за матушку свою я бы и под себя
написал.
- Не боись, Серый, - тронул его колено Суворов. - Не найдет он тебя.
Мы тебя похороним понарошке. Слухи в Управе распустим, некролог в газете
дадим. На первой полосе. "Такого-то июня, во время посещения пивного бара,
не приходя в себя, скоропостижно скончался выдающийся спортсмен,
талантливый геолог, цитрусо-цветовод Кивелиди Сергей Александрович. Друзья