"Руслан Белов. Хирург и она: Матрица? (Новогодняя история)" - читать интересную книгу автора

голове. - Разворотили, небось, все, телевизор унесли, обогреватель!
Да что это такое!
Слезы брызнули из глаз, она бросилась к калитке, с намерением погибнуть
в неравной схватке с негодяями, осквернившими ее загородное убежище.
Калитка была не заперта. Войдя во двор, Даша остолбенела: тропинки к
дому, колодцу и туалету были почищены, яблони толково обрезаны, а у стены
сарая высилась поленица дров, без сомнения украденных у соседа Семенова,
любителя попариться в деревенской обстановке. Поленицу дров продолжала
поленица, сложенная из порожних бутылок из-под дешевого вина - под ней в
изобилии лежали смытые капелью этикетки "Кавказа", "Анапы", "Трех семерок" и
так далее.
"Мужчина! У меня в доме мужчина! - расперла сознание многогранная
мысль. - Он чистит дорожки, со знанием дела обрезает деревья. И пьет
портвейн ведрами".
Висячий замок, раскрыв рот, висел в петле. Мысленно попеняв ему,
простаку, Даша устремилась в дом. Войдя в комнату, с удивлением отметила,
что она недавно убрана, и довольно обстоятельно убрана. Потом увидела
мужчину - в ее новом спортивном костюме! - спящего на не разложенном диване
лицом к спинке. В изголовье стоял странный чемоданчик. Одеяло - ее любимое
серое пушистое одеяло, которым она укрывалась, когда становилось особенно
тоскливо - валялось на полу. Под ним угадывались очертания двух опрокинутых
бутылок. У горлышка одной их них одеяло было пропитано бурой жидкостью,
несомненно, представлявшей собой пролившийся портвейн.
Даша рассвирепела. Бросилась к дивану, достала бутылку, вылила остатки
вина, - прямо на одеяло,- взялась за горлышко и замахнулась, целя в
беззащитный висок. Но ударить не смогла.
Незваный гость был мужчина.
Мужчина, который спит, не закрывшись на засов.
И чувствует себя как дома.
"А что если... - завязалась в ее мозгу мысль, - а что если сделать ход
конем?"
Много лет спустя Даше являлся в воображении этот висок, размозжив
который, она могла бы избежать самых мучительных, самых неприятных страниц
своей жизни. И женщина холодела, вспоминая, как близка была к этому.
Надо сказать, что Дарья Сапрыкина была живым и отнюдь не глупым
человеком и потому иногда поступала вопреки общепринятым нормам поведения.
Так, успокоившись, она поступила и на этот раз. Посидев в кресле,
переоделась в веселый домашний халатик, слегка подкрасилась...
Наверное, зря подкрасилась. Если бы не красилась, то не увидела бы
своего дурного лица. Не увидела бы, и вновь не восхотела расколоть голову, в
которой сидят глаза, которые, увидев ее размалеванной, станут жалостливыми
или презирающими.
Забросив губнушку в угол, она пошла на крыльцо за сумкой с продуктами.
Спустя пять минут на кухне развернулось скоротечное с ними сражение. Как
всегда оно закончилось в пользу Даши, немало часов потратившей на изучение
тактики и стратегии кулинарии. Жертвы сражения - изжаренные, изрезанные и
утопленные в сметане, - были торжественно помещены на обеденный стол. Блюдо
с курицей, превращенной в чахохбили, изумительно, кстати, пахший, заняло
господствующее место. Его окружили обычные по содержанию салаты - с
кукурузой, крабовыми палочками и прочее. Однако все они были с необычными