"Руслан Белов. Как я таким стал, или Шизоэпиэкзистенция" - читать интересную книгу автора

Понимая, что эта алчность (скупость, бережливость) вовсе не постыдный
порок, а психическая болезнь, после разрыва с Ириной я обратился к Фрейду -
у меня несколько его книг - и, полистав их, узнал, что скупость и алчность,
а также щедрость, их оборотная сторона - есть следствие определенного типа
развития человека в младенчестве. Более убедительным для меня показалось
утверждение, что скупость и алчность - обычный продукт неуверенности
человека в завтрашнем дне, и я задумался. Когда же я потерял неуверенность в
завтрашнем дне, когда стал скупым?
Когда узнал, что папа Олег мне не отец, и засомневался в том, что моя
мать - это моя мать!
Это определенно. После этого скупость, дочь неуверенности, и вошла в
меня. В чем она выражалась? Я копил монетки и хранил их в нашем садике, в
жестяной коробочке из-под леденцов, закопанной меж помидорных кустов,
которые посадил по своему разумению, потому что в краях моего детства
томаты - повсеместно вырастающий сорняк, и мне было жаль, что такая полезная
вещь пропадает попусту (сажать, строить и прокладывать - три мои мании).
Чтобы клад прирастал, я выискивал монетки на улице, утаивал от матери сдачу,
экономил на школьных завтраках и сдавал бутылки. Я выкапывал сокровище чуть
ли не ежедневно, и считал, и рассматривал деньги, и мне приятно было это
делать.
Но может быть, я не прав и неуверенность в завтрашнем дне тут не
причем? Я ведь вырос в доме мамы Марии, в котором на счету был каждый
кусочек сахара, что сахара - хлеба! В доме, в котором хлебные корки
высушивались и долгие годы хранились в насквозь пропыленных мешках, сшитых
из истлевших простыней?
Нет, дело не в том, что поголодавшая и поскитавшаяся мама-Мария
собирала корки. Мама Лена, много повидавшая с родителями, никогда не
скупилась, а вот моя дочь, хотя и живет в богатом доме, тоже копит, и не
рублевые монетки, а купюры, вплоть до пятисотрублевых. И копить она
принялась вскоре после распада нашей семьи, точнее, после того, как узнала
от бабушки, что у мамы от дяди Вадима родится мальчик, которого они будут
любить всей семьей. Мальчик не родился до сих пор, но Полина продолжает
копить и все переводит на деньги. И бабушка использует эту ее страсть в
педагогических целях, а именно за каждую пятерку платит внучке 5 (пять)
рублей, а за пятерку по английскому 10 (десять).
А Юрий? Когда он увлекся копеечками? Их у него серебряное море -
доверху заполненный ящик письменного стола из красного дерева. Он их стал
собирать после того, как его двоюродный брат (и лучший друг) спрыгнул с
балкона третьего этажа, и он почувствовал, что это нечто, толкнувшее брата в
смерть, маячит и на его жизненном пути.

Клад - это потенция, спрятанная в земле. Это нечто, противоположное
закопанному трупу. Это нечто, противоположное Смерти.

09.11.74. Кумарх. 23-30. Лежу в своей землянке, слушаю оркестр Поля
Мориа. Все ушло и забылось. Это - счастье? Ничего не хотеть, ничего не
иметь, ничего не делать, а просто отдаться музыке, просто слушать?
В поисковом отряде канавщики перессорились из-за сахара - двое бывших
зеков насыпают в кружки столько, что и чай налить некуда - и решили не
выставлять его на стол, а выдать весь в личный забор. Теперь все хотят с