"Руслан Белов. Кот в сапогах, модифицированный" - читать интересную книгу автора

уроженке Запада, да к тому же склонной к эксгибиционизму (окон по ее
настоянию мы никогда не завешивали), нравилось, что за нашими играми
внимательно наблюдает живое существо мужского пола (я оставил кота в
спальной, чтобы вовремя пресечь попытку освобождения - в том, что он ее
предпримет, сомнений у меня не было).
И зря оставил, надо было запереть его в изоляторе: в самый волнующий
момент Эдгар молнией запрыгнул на плательный шкаф, стоявший у самой кровати
(видимо, для того чтобы видеть лучше наши камасутры), и ваза, теткин подарок
на тридцатилетний мой юбилей, дорогая старинная фарфоровая ваза времен
императрицы Цыси, стоявшая на нем, упала. Меня спасло то, что я был снизу, а
вот Теодору слегка контузило.
Очувствовавшись минут через сорок, она ушла с перевязанной головой,
ушла, проворковав, что так хорошо ей никогда не было, и потому в следующий
раз она непременно принесет с собой точно такую же вазу.
Услышав это, я прямодушно подумал, что ударное воздействие вазы усилило
оргазм (о чем-то подобном я читал - в журнале для мужчин или Спид-инфо, не
помню), - но потом сообразил, что коту объявлена война, и у меня появилась
возможность насладиться ее перипетиями.
Вожделенно потерев руки, я, кликнул кота; когда он притащился, шурша
памперсом, освободил его от последнего (накопитель урины увеличился в
размерах раза в два), и за злостное хулиганство и неуважение к частным
памятникам старины приговорил к часовому заключению в холодных краях, а
именно в холодильнике (после появления Эдгара в доме в нем вешались мыши).
Через день Теодора появилась с подгузником, кипрской фаянсовой вазой с
амурами и аппетитным антрекотом в красивой хрустящей упаковке, перевязанной
кроваво-красной ленточкой. Упаковав Эдгара в первый, я впустил девушку в
квартиру. Расцеловав меня, она презентовала коту антрекот, который на самом
деле, - я сразу догадался, - был ни чем иным, как антикотом с сильным
запахом валерьянки, напичканным небольшими тончайшими иголочками. Убеждения
не позволяли девушке требовать изгнания домашнего животного на безжалостную
улицу, однако ничего против его умерщвления по месту жительства они не
имели.
Убедившись, что Эдгар начал жадно есть, Теодора побежала устанавливать
вазу на плательный шкаф. Я же принялся с любопытством наблюдать за трапезой
и через три минуты крикнул в сторону спальни:
- Федя! - А сколько иголок было? - к тому времени на котином блюдечке
их лежало пять.
- Восемь... - ответила Теодора, появившись на кухне в новом белье.
От ее вида у меня, естественно, "в зобу дыханье сперло". Когда дыхание
восстановилось, и глаза нарадовались, мы уселись на диван рядышком и с
любопытством уставились в самозабвенно умывающееся животное. Оно казалось
воплощением здоровья и долголетия.
- Ты уверена, что восемь? - спросил я, устав обозревать довольную
кошачью рожу. - Смотри, он и не думает колеть.
Эдгар, обидевшись грубому слову, ушел.
- Ну, не восемь, а восемь предметов. Не хватает трех ежиков, по совету
моей приятельницы из "Гринпис" мне их скрутили в металлоремонте из тонкой
стальной проволоки.
- Ну ты даешь! Кошек так не изводят, только собак.
- Но он же съел их! И вообще, тебе не кажется, мы вовсе не тем