"Руслан Белов. Я - маньяк?!! (Расссказ)" - читать интересную книгу автора

долгожданного щенка. Потом они ужинали у "Пушкина". Он, как всегда,
привередничал, и ей, чтобы сохранить благодушное расположение духа,
пришлось "пропустить" на фужер больше. В постели он кокетничал, то есть вел
себя как красная девица перед дефлорацией. С этим Наталья тоже мирилась.
Тем более, Ваня, предыдущий, вообще не мог лечь в постель, не прикрыв
своего тела кружевным женским бельем, которое, что говорить, частенько по
многим параметрам превосходило ее белье, ведь на поиски его и выбор он
тратил много больше времени и страсти. Утром за кофе она рассказала, -
видимо, разговорилась неудовлетворенность, - как подруга Любаша давеча
хвасталась, что перед уходом на работу муж нередко овладевает ею в
прихожей, и это у них называется "встать на дорожку".
- Представляешь, как смешно! Он ей говорит: "Ну, что, душенька,
встанем на дорожку?" - улыбалась Наталья, и он понимал, что эта встреча
может стать последней. Лишаться блестящей и так идущей ему пары, не
хотелось, и, провожая ее, он пробормотал, комкано глядя:
- Ну, что, встанем на дорожку?
Получилось так себе, и то благодаря Наталье, и в метро она сразу
приметила жадно поедающие ее глаза. Мужчина, которому они принадлежали не
вызвал у нее антипатии, скорее, наоборот. Она подумала:
- Такой в прихожей не отстанет...
Внизу как никогда сладко заныло, и всю дорогу она делала все, что
делает женщина, чтобы возбудить мужчину, превратить его в своего зверя,
ласкового и нежного. Она бедрами чувствовала непрерывно исходившую от него
страсть, такую редкую в ее рафинированном и стремительно голубеющем мире.
Эта страсть проникала внутрь, ласкала порывами, рождала ответные чувства.
Эта страсть, боровшаяся сама с собой и с ней, вероятно, и повернула
Наталью в переулок, в котором подвернулся Ваня.
Встреча с ним, возбужденным покупкой новых колготок, многое решила. Ей
захотелось отдаться преследовавшему ее тяготению, отдаться на ступеньках
эскалатора, на земле, в грязи, где угодно. Страсть, готовая отдать все, ну,
пусть не все, пусть свободу, извилина за извилиной овладела ее умом. И он,
завороженный этот ум, хорошо знакомый с местностью, привел женщину к
простенку.
То, что случилось на грязном матраце бомжей, ее поразило. С одной
стороны она глубоко и протяжно кончила, с другой - этот вонючий матрац, эти
замаранные женские трусики, лежавшие на нем! Трусики побитой бомжихи...
Но как она чувствовала! Напор, страсть, голубое небо сверху, что-то
нужное ей в его глазах!
Да, что-то нужное...

* * *

Приведя себя в порядок, она выбралась из щели. Пройдя несколько шагов,
потеряла сознание, увидев двигавшуюся навстречу бомжиху. Бомжиху с
застарелыми синяками на лице.
...Бьет, значит, любит...
Привели ее в чувство в отделении милиции. Она рассказала, что мужчина
в чулке пытался изнасиловать ее в простенке, но у него ничего не вышло. Тут
же с ее слов был составлен фоторобот, потом ее отпустили. По понятным
соображениям написать заявление о попытке изнасилования она отказалась.