"Василий Белов. Кануны (Хроника конца 20-х годов) " - читать интересную книгу автора

Сосмешалися дороженькой,
Попали не туды!

...На второй день снова притихшие гости наотрез отказались
опохмеливаться и даже от чаю, заторопились домой; Шиловский и Гирин
проводили их до Каланчевки. Петька помог достать билеты.
Посадка задерживалась. Попа и Данила пустили на перрон только с третьей
попытки. Но на перроне народу было немного, посадка закончилась быстро.
Паровоз, простуженно чихая, сделал короткую напористую пробуксовку, вагоны
пошли. Данило с попом облегченно вздохнули. Правда, им предстояла еще
пересадка. Где-то в середине пути поезд сворачивал на Урал.
В понедельник утром Петька Гирин, по прозвищу Штырь, проснулся от
легкой, забытой на время тревоги. Он опять почувствовал себя Петром
Николаевичем - одним из курьеров канцелярии ЦИКа. Портфель с бумагами ждал
его в нижнем ящике горки. Гирин позавтракал, закрыл квартиру и положил ключ
на дверной косяк. Шиловский работал в дневную смену и ушел раньше.
Лаврентьевна со своим ключом с утра уходила по магазинам и на базар.
У Гирина болела душа. Бумаги, которые надо было еще в субботу передать в
ОБЖ, лежали в портфеле, а секретарь обязательно проверит дату и роспись в
получении пакета. Петька вздохнул, передвинул кобуру с наганом на бедро и,
застегивая полупальто, выскочил из коридора. Было девять часов без четверти,
а ОБЖ открывалось только в десять.
"Семь бед, один ответ, - подумал Гирин. - Авось и выкручусь".
Москва принималась за дело с новыми силами. Выспавшиеся с воскресенья
служащие торопились по своим учреждениям. Трамваи быстро опорожнялись на
остановках и, облегченные, гремели дальше. Рыжие битюги невозмутимо топали
вослед, качая многопудовыми головами. Автобусы и шумные такси тоже обгоняли
более юркие "фордики": битюги привыкли и не обращали на них никакого
внимания.
Мальчишки - продавцы газет - бежали навстречу прохожим, выкатывались на
тротуары модно одетые лотошницы, раскладывали на лотках папиросы и шоколад.
Запоздалый собиратель окурков, небритый ночлежник ермаковского дома,
торопился с глаз долой от чистой публики. Тетка в коричневом сарафане и в
саке старательно наклеивала на тумбу афишу акционерного общества "Инозит".
Дамочка в каплевидной, по самые глаза шляпке еле успевала за своим
долгоногим, обутым в краги спутником.
Гирин изловил себя на том, что разглядывает похожие на бутылки дамские
ноги. Он пропустил трамвай и оттого развеселился. Семь бед, один ответ.
Гирин проехал три остановки, выпил у какого-то нэпмана свежего, но
отдающего, содой пива, затем сел на другой трамвай и прошел два квартала
пешком. Только после всего этого время вплотную придвинулось к десяти.
Двери то и дело открывались, человек пятнадцать разномастного люда уже
образовали живую очередь на прием. Ничего не было хуже для Гирина, чем
ждать. Догонять же, вопреки пословице, он любил больше всего. Он оглядел
большую, пахнущую вокзалом комнату. На деревянном диване и на венских
стульях сидели немногие жалобщики, остальные перемогали очередь стоя. Мужик
в синих полосатых штанах и новых лаптях диктовал какому-то доброхоту свою
жалобу, рабочий в тужурке читал газету. Старушка в белом нижнем платочке
терпеливо сидела рядом. Какая-то миловидная то ли монашка, то ли богомолка
отводила глаза от встречных взглядов, человек в пенсне и новом бобриковом