"Василий Белов. Час шестый ("Час шестый" #3) " - читать интересную книгу автора

место. "Ну, кто в сенокос-то на печи сидит?" - горестно думал Евграф. Но
совсем размяк он душой, когда дочь подала снизу целый ржаной пирог со
свежими рыжиками, а после еще и большую кружку с чаем и даже сахарницу с
мелко наколотым сахаром.
Когда пришла Марья после скотинного обряда, он уже задремывал и сквозь
дрему слышал то бабьи смешки, то какой-то шепоток. Он слышал, как Самовариха
вернулась из леса с большой охапкой душистых зеленых гиглей, как чистила
гигли и приговаривала:
- На-к, Палагия, ешь сама. Скусно!
Самовариха укладывалась уже спать на примостье, а Марья с Палашкой в
темноте кроили холстину. В окне блеснула зарница. Евграф был не доволен, что
бабы не запирали ворота. В избу неожиданно закатился Володя Зырин и хлопнул
о стол бутылкой. Дальше пришел Новожил, а через какое-то время заглянула и
Вера Ивановна Рогова. Самоварихе пришлось подняться, зажечь убогую
шестилинейную лампу.
Евграф совсем очнулся от громких слов Ивана Нечаева и лежал на печи ни
жив ни мертв.
- А где у нас бурлак-то? - шумел Нечаев внизу. - Вот мы счас обмоем
его... Анфимович, слезай сюда.
И Нечаев уже своей бутылкой ударил по столу.
Евграф затаился и начал лихорадочно соображать, как быть... Палашка и
жена Марья всеми силами выпроваживали гостей, дескать, поздно, девку
разбудите, да и бурлак после бани спит. Зато Самовариха всячески ублажала
пришельцев, уговаривала их проходить "под святые". Вскипятила и принесла на
стол самовар. Вот-вот должны были запеть первые петухи, а в избе стало
людно, и все, кроме спящей внучки, жены и дочери, терпеливо ждали, когда
бурлак спустится вниз.
- Анфимович, а вить ты там не спишь! - заметил Иван Нечаев.
- Не сплю... - согласился сверху Евграф. - Какой уж тут сон?
- Ну, тогда слезай! Неужто не жарко тебе там? Выпьем по рюмке за твой
возврат!
Евграфа кидало на печи то в пот, то в холод. Как? Признаться, что он
лежит без порток, с голой задницей?
Нет, этого он никак не мог объяснить... И не слезать тоже было
нельзя...
- Ну, ты, Анфимович, совсем, видать, нос начал задирать, - сказал
Зырин. - Совести у тебя нет.
- Совесть-то у меня, Володя, есть, - сказал сверху Евграф. - Есть
совесть-то, да порток нету! Вот дело-то какое...
- Да ну? - захохотал Зырин. - Как это нет?
- А так! - разъярилась на Володю Марья. - Так и нет! Сами догола
разули-разболокли!
Володя заоправдывался и сказал, что он ни Евграфа, ни Роговых не
раскулачивал.
Что началось в избе Самоварихи с приближением полночи! Тускло горела
лампа. Евграф на печи краснел и потел. Марья и Самовариха ругали
начальников, каждая на свой лад. Палашка успокаивала пробудившуюся Марютку.
Нечаев спорил о чем-то с глухим Новожилом. И неизвестно, что было бы дальше,
если б не вошел в избу Игнаха Сопронов, сопровождаемый председателем Митей
Куземкиным.