"Сергей Белоусов. Вдоль по радуге, Или приключения Печенюшкина ("Приключения Печенюшкина" #1) " - читать интересную книгу автора

словно подмигивал хитро голубым глазом, девочка опомнилась. Она поняла, что
стена испорчена безвозвратно. Теперь мама не будет с ней разговаривать весь
вечер, а папа... Папа опять, как в два-три месяца раз, закричит, вытащит из
брюк ремень, постоит над ней минуту, потом скажет горестно: "Эх, Лизка...",
махнет рукой и уйдет в спальню.
Несколько слезинок выползли из-под очков, скатились на губы, оставив во
рту соленый тепловатый привкус, и башмак с человечком на стене расплылся и
задрожал.
А потом произошло нечто непонятное и ошеломительное. Медленными,
плавными толчками башмак с человечком стал сползать со стены вниз и вбок,
увеличиваясь при этом в размерах. Вот он достиг края большой полки стеллажа,
служившей столом Лизе и Алене, вывалился на полку и застыл, прочно встав на
полуоторванную подошву. Теперь это был настоящий, грубый, розовый,
клоунский, наверное, башмак сорок пятого, приблизительно, размера.
Кряхтя и потирая поясницу, маленький человечек выбрался из башмака и
уставился на Лизу. На нем была ситцевая рубаха навыпуск с пояском, усыпанная
мелкими черными горошинами, и черные шаровары, заправленные в рыжие
скрипучие сапоги. Росту в нем было сантиметров пятнадцать.
- Вот спасибо, доченька, - степенно произнес он, поклонившись Лизе в
пояс, - я-то и выбраться не чаял.
Стал разгибаться, опять закряхтел, схватился за поясницу и, тихо ойкая,
осторожно присел на томик Гайдара, лежащий на столе.
- Радикулит, проклятый, замучил, - пояснил он Лизе, как будто все
остальное было ей понятно. - Об эту, значит, самую пору в тысяча восемьсот
третьем году весной в сенях прилег, ночь сырая была, с ветром, вот из угла и
просквозило.
- Нор-маль-но... - только и прошептала Лиза, крепко держась обеими
руками за сиденье стула, чтоб не свалиться от изумления.
В свои без трех месяцев девять лет она уже почти потеряла веру в
чудеса. И хоть порой страшно, неудержимо хотелось, чтобы произошло
что-нибудь волшебное, сказочное, веры в такой вот случай оставалось все
меньше и меньше. Ну, совсем капелька, где-то на донышке сознания. И от этого
ей, особенно по вечерам, перед сном, в постели, часто становилось грустно, и
слезы подступали к глазам.
- Ой, это кто ты?.. Кто вы? - поправилась Лиза.
Глаза ее уже совсем высохли, округлились, и человечка она разглядывала
с жадным интересом, даже рот приоткрылся. Вопросов же было так много, и все
подступали сразу, что она вновь замолчала, не решив, о чем же спросить
сначала.
- Фея я, - тихо сказал человечек, смутился и стал разглядывать пятнышко
на переплете Гайдара, зачем-то даже поколупал его ногтем.
- Ничего себе! - возмутилась Лиза такому заявлению. - Уж если я даже
действительно не сплю, так феи, во-первых, тетеньки, во-вторых, красавицы,
как мама, а в-третьих, всегда в нарядных платьях.
Теперь человечек обиделся.
- Ну уж, ежели по порядку, - сказал он и стал загибать корявые
пальцы, - так, во-первых, бывают феи злые и потому уродины. Во-вторых, у
меня справка есть, что я фея, да вот в столе она, в пне то есть, на работе
осталась. А в-третьих, меня до осени назначили, временно. Феи, вишь, в
отпуска пошли - лето на носу, вот и сказало мне начальство, мол, надо, Федя.