"Михаил Беляев. Пожар (Приключения-78) " - читать интересную книгу автора

закончился тревожный день.
Уже давно была ночь. Спали ребята. Крепко. Но хозяева, Оксана Ивановна
и Василий Михайлович, не спали. Оксана Ивановна еще одну новость узнала:
Василий Михайлович теперь будет дежурить в немецком госпитале, который
появился в селе после недавней ночной бомбежки.
Русские самолеты, прорвавшись через фронт, разбили на отдыхе большую
воинскую часть. Но что за мысль странная: взять Василия Михайловича на
службу! Так хочет староста, так хочет немецкая комендатура, в которой знали
о бывшем советском солдате.
Госпиталь обосновался в сельской школе. Староста со всего села собрал
кровати и матрацы. Парты приказал выбросить на улицу.
По установленному графику сельские женщины приходили в госпиталь колоть
дрова и топить печи, сделанные из железных бочек. Вскоре в новый госпиталь
немцы понавезли раненых.
Для убитых во время бомбежки фашисты разрыхлили мерзлую землю около
здания сельского Совета, на самом видном месте в селе. Немцы надеялись со
временем возвести здесь своим солдатам памятник. Прогремел не один десяток
взрывов. В каждую воронку положили по трупу. И над каждым поставили
тщательно выструганный березовый крест. Эти кресты фашисты возили за собой,
как снаряды и продукты. Впрочем, крестов всегда было в достатке. Немецкие
тыловые части были верткими: успевали провозить их мимо партизанских засад.
Стройные белые ряды крестов заполонили в селе Юрлове место бывших
праздничных митингов и массовых гуляний.
- Прошел я мимо этих рядов, - рассказывал Василий Михайлович Оксане
Ивановне той бессонной ночью, - затошнило, замутило меня. Так и потянуло
повыдирать эти кресты. Что сделали с площадью? С селом что сделали? В
немецкое кладбище превратили. Такую нам жизнь фашисты готовят: живите, но
только на их кладбищах. Вроде кладбищенских сторожей будем. Вот, думаю,
какой новый подарок придумал Гитлер! Расселить всех своих мертвецов по всей
нашей земле, чтобы они землю немецкой сделали! Потом подумал: а все-таки мы
их неплохо бьем, если они своими трупами нашу землю удобрять собрались. Но
напрасно стараетесь! Придут наши, мы эти кладбища заровняем и асфальтом
зальем... Гляжу на кресты, а сердце как бы говорит: не тужи, Василий
Михайлович, земля наша и не такое помнила. Сколько в ней врагов похоронено,
а где их имена? И что кресты на новых врагах поставлены - тоже совсем
неплохо. Сами враги показывают, как мы их в землю загоняем.

Долго в эту ночь говорил Василий Михайлович с Оксаной Ивановной,
которая слова не проронила, слушая его. Чувствовала и понимала, что в душе
Василия Михайловича поднимается какая-то пугающая ее решимость, которую она
не в силах ни остановить, ни сгладить, и что все слова Василия Михайловича к
одному устремлены: сильней ощутить в себе то особенное, то единственно
важное, что позволит ему высоко нести свою голову, даже там, среди фашистов,
предложивших коварную затею: испытать его службой. И не сломиться, не
подчиниться им, остаться русским солдатом с неимоверно великой любовью к
Родине, к ее оружию. Она понимала, что должна прослушать его мысли и
чувства. Он доверялся ей, как дорогому человеку, согревшему его, израненного
солдата, с уже омертвелыми руками. Это она вместе с дочерью Галиной, молодой
медицинской сестрой, ампутировала ему руки и спасла его от верной смерти.
Даже немцы, увидев его, посиневшего, с роковым налетом смерти на лице,