"Виктория Беляева. Очень женская проза " - читать интересную книгу автора

волосы с липкого от слез лица, укрыла. А потом долго сидела в постели,
подобрав ноги, и думала о Катьке, о матери, о любви.
Тетушка живет у нас до сих пор. Обрела пару, энергично размножается, и
нам приходится только успевать заготавливать корм для ее семейства,
принимать приплод и продавать пуховых крольчат. Их дальнейшая судьба Катьку
не интересует.
Закончился второй курс. Летние каникулы не сулили ничего приятного -
огород, парники, рынок, где мы торговали ягодой и куда мать все чаще
отправляла меня одну: "У тебя лучше идет!" У меня действительно покупали
лучше, хотя я и не горланила, как мать, про "ароматную клубничку", а молча
стояла за прилавком и, не подымая глаз, отвешивала, подавала, считала. Руки
у меня были красными от ягод, точно в крови, и деньги, которые я брала, тоже
становились красными.
Ягоды мы возили на Центральный рынок - покупателей там было побольше,
да и цены повыше. Я приезжала туда спозаранку, толком еще не проснувшись,
ненакрашенная, заплетя волосы простоватой косичкой.
Как-то раз, в самом начале июля, когда клубника уже отходила и народ не
набрасывался на меня, как прежде, я уныло сидела за прилавком с оставшимися
килограммами на руках. Лето выдалось сухим, жарким, солнце пекло сквозь
стеклянную крышу, липли мухи, нечем было дышать. Я соображала, не сдать ли
мне остатки оптом какой-нибудь матерой старухе, которой все равно, сколько
еще просидеть в этом пекле, одетой в теплую кофту и пуховым платком спасая
поясницу от неведомых сквозняков.
- Почем клубничка? - поинтересовался мужчина.
Я встрепенулась.
Стоп. Что бы я ни говорила дальше, все покажется банальным. "Ты лишь
вошел, я вмиг узнала, вся обомлела, запылала и в мыслях молвила - вот он..."
Ах, эти странные предчувствия, роковые встречи, узнавания! Ах, эти
электрические разряды, там и сям вспыхивающие в романах между героями на
стыках взглядов и чувств!
Но ведь, елочки точеные, ведь именно так все и было - узнала и почуяла
сразу - на запах, что ли? - почуяла, что мое, и кровь прилила к голове, и
грудь стеснилась - все как полагается. Оживший фоторобот девичьих грез
подбоченившись стоял у прилавка и улыбался мне.
Я назвала цену, подумала, сказала: "Уступлю". Он все продолжал
улыбаться.
- У вас лицо бледное и в красных пятнах. По-моему, вы напробовались до
дурноты.
Я достала зеркальце. Так и есть - клубничный сок размазан по щеке.
Стерла его поспешно скомканным платочком и довольно грубо поинтересовалась,
будет ли он брать. Он брал. Взял килограмм и пошел прочь.
Ближайшей бабушке я сторговала остатки, вполглаза наблюдая, как в
соседнем ряду он выбирал яблоки. Собрала вещи, пошла в служебное помещение
умыться и подкраситься. Торопилась, и тушь, не успевая высохнуть, оставляла
черные точки на веках. Их приходилось стирать. Выйдя в зал, я не нашла его,
потопталась чуть-чуть, оглядываясь, и тихонько пошла к выходу.
Он стоял на ступеньках и грыз орех, и улыбался мне, и глаза у него на
свету были золотые.
В сущности, престарелый ковбой - матерый, добротный, джинсовый.
Красивый мужик, хорошо за сорок, с очевидным запасом красивых слов, с